Но это все потом. Сейчас мне захотелось спустить пар. Эксперименты с магией выжали меня, как лимон в соковыжималке, теперь нужно измотать себя физически. Для баланса.
И решительным шагом отправился в тренировочный зал, где уже должны были восстановить потолок, чтобы хорошенько поработать со шпагой.
Как следует размявшись, я отправился в сторону кухни, чтобы проверить работу строителей, а заодно хоть поесть.
И очень удивился, когда увидел там отца, который вовсю командовал процессом.
Я застыл в дверях и решил послушать его мудрые речи:
— Этот камень сюда! Он по форме лучше подходит. А этот наверх закиньте, он не подходит по цвету. Ну кто так раствор мешает? Медленнее насыпайте!
Иван Станиславович размахивал руками, порывался подхватить ведра, но рабочие его мягко теснили ближе к выходу, не давая вмешиваться в процесс ремонта.
Из кладовой выглянула Катюшенька, обвела взглядом этот балаган и бесшумно проскользнула ко мне.
— А что это с вашим батюшкой? — тихо спросила она, замерев громадной тенью. — С час тут. У прораба уже нервы сдали, а рабочие еще держатся.
Она явно была недовольна, что на ее кухне так много людей, но старалась держать себя в руках.
— Матушка не заходила? — я проигнорировал ее вопрос, но подвинулся ближе и устало привалился к стене.
— Как же, заглядывала. Никак уезжаете? Это правильно, чего пыль-то глотать. А кто за этими, — она кивнула на строителей, — смотреть будет? Вы ж только попросите, я их мигом построю!
— Я остаюсь, дражайшая моя Катерина Львовна, не переживайте, — улыбнулся я. — Мы с Никитой Александровичем за всем присмотрим.
Она одобрительно кивнула и, не издав ни звука, вернулась в кладовку, успокаивать нервы. А я в очередной раз поразился грации этой невероятной женщины. Интересно, как она выглядела, когда была молодой?
Я хотел было сделать шаг к отцу, но вдруг кухня подернулась рябью, сердце сделало противный кульбит, и все люди исчезли.
Удивленно тряхнув головой, я осмотрелся. Вроде ничего не поменялось. Лавка, плита, кастрюли — все было на своих местах.
Снова будущее? И тут же понял, что ошибся. Прошлое.
Потому что на кухню вихрем влетел подросток, подхватил из глубокой миски оладушек и с удовольствием начал его есть. В следующее мгновение он вскочил, проскользнул в кладовую и выскочил оттуда уже с графином лимонада в руках.
Парнишка очень был похож на меня — все те же темные кудри и упрямый подбородок, я их каждый день в зеркале вижу.
Он откусил от оладушка, поднял на меня глаза и вдруг спросил:
— Хочешь?
От удивления я резко отпрянул и приложился спиной о стену. Кухня снова пошла рябью и предательски закружилась.
Обхватив голову руками, я прикрыл глаза.
— Володя, ты в порядке? — сквозь вату прозвучал знакомый голос. — Хорошо себя чувствуешь?
Я почувствовал тяжелую руку на плече и поднял голову. Рабочие, ремонт и беспокойный взгляд отца сверху вниз. Оказывается, я уже практически сидел на полу.
«Вернулся!»
Мне в руки сунули стакан, и я одним махом выпил кисловатый лимонад.
Выдохнул и поднялся на ноги.
— Все в порядке. Голова закружилась, — вымученно улыбнувшись, сказал я.
— Может, нам все-таки не ехать? Что-то в последнее время твое здоровье начинает меня беспокоить.
— Не ел сегодня. Вот пришел на кухню, думал, перекушу, а вдруг накрыло.
На мои слова про перекус из кладовой выглянула Катюшенька.
— Так, вы покушать пришли! А чего сразу-то не сказали. Я-то, дура старая, невесть что подумала. Вы пока присядьте на лавку, я вам мигом организую.
— Катерина, давайте, только не тут, — охладил отец порыв поварихи, — пыль же во все стороны. Вы лучше в столовой накройте, на двоих.
Катюшенька кивнула и начала суетиться. На плите из ниоткуда появилась огромная сковородка с тушеным мясом. Следом бухнулась деревянная доска, на которой повариха начала нарезать овощи.
Мы невольно замерли, наблюдая, как она ловко орудует здоровенным ножом. Ароматы на кухне стояли такие, что ремонт естественным образом застопорился. Рабочие потихоньку начали стягиваться ближе.
— Руки и лица помыть! — скомандовала Катюшенька, глядя в их голодные глаза, — чумазых за стол не пущу!
Строителей, как ветром сдуло.
А мы с отцом неторопливо пошли в столовую. Он все время пытался подлезть мне под руку, чтобы я мог на него опереться. Но я отмахивался, ноги-то уже вполне держали меня. Да и не нравилось мне показывать слабость. Эгерман я или кто?
— Ты, Володь, действительно в последнее время какой-то странный. То у тебя кровь из носа идет, то голова кружится.