Это порадовало.
Едва начали опускаться сумерки, я повернул обратно в сторону замка. Сегодня я хотел выспаться и хорошенько. Хватит с меня приключений между временами.
Наутро я подскочил, ощущая в теле небывалую бодрость. Спал я крепко, и теперь хотелось сворачивать горы. Или, как минимум, не опоздать на прием к императору.
Подхватив бумаги со стола, я спустился на кухню, перехватил пару бутербродов под ворчание Катерины Львовны, которая пыталась накормить меня здоровенной котлетой.
И уже у самого выхода, меня терпеливо ждал Илья Сергеевич, желающий лично вручить мне почту. В карете как раз было время, чтобы ее прочитать.
Но сначала я освежил в голове сведения, которые буду зачитывать на приеме. Я думал, что не обойдется без дополнительный и каверзных вопросов, поэтому старался запомнить как можно больше деталей.
Когда настал черед почты, я был полностью готов к любого рода неожиданностям на приеме. Даже к вопросу о типе способностей!
Толстая пачка конвертов при беглом осмотре внушала суеверный ужас. Семь приглашений о различных чиновников, желающих видеть меня на своих приемах, письмо из ателье с рекламой новых костюмов.
«Спам, какой-то», — подумал я и отложил еще парочку таких же.
А вот предпоследнее письмо в плотном конверте меня заинтересовало больше всего. Дело было в печати военного управления.
Торопливо раскрыв его, я ожидал прочитать, что Соколова не отдали в службу правопорядка и продолжают допрашивать с повязкой на глазах.
Но на деле оказалось все иначе.
Дежурный офицер сухо уведомлял меня, что заключенный Степан Николаевич Соколов отпущен на свободу.
Глава 14
Выбраться из военного управления было, на первый взгляд невозможно, но где маг не пропадал?
Так думал Соколов, когда его увели в одиночную камеру на нижнем этаже здания.
Глаза открывать не стали. Руки не развязали. Лишь посадили на тощий матрас и приказали ждать.
Будто у Степана были иные развлечения!
Первые несколько минут он прислушивался к тишине тюрьмы, потом начал пробовать стянуть повязку с лица, но ничего не получалось. Грамотно все сделали. Да к тому же до обидного сильно болело лицо от удара кулаком.
— Эгерман, сволочь, доберусь до тебя, — в сердцах сказал Степан и передернул затекшими плечами.
Он все никак не мог понять, как этот князь узнал, что он собирается взять его под контроль.
Может, он видящий? Узнал будущее и поэтому с легкостью победил?
Соколов поморщился, но не от запаха сырости в камере, а от вынужденного бессилия.
Из груди поднималась глухая злоба, которая настойчиво требовала выхода. Вот только бы поймать нужный момент!
В голове один за одним появлялись планы страшной мести.
И никакая способность не сможет остановить Степана.
Неизвестно сколько пробыл он в камере, сидя в неудобной позе, как вдруг до его слуха донеслись два голоса.
Молодой и старый.
Старый жестко отчитывал молодого, ссылаясь на букву закона. Голос выдавал в его обладателе опытного вояку. Кажется, он пришел как раз за Соколовым.
Степан с интересом прислушался. Оказывается, его многочисленные сделки объединили в одно большое и, как он понял, очень громкое дело.
Неприятное открытие.
В то же время молодой голос настоятельно требовал связаться с его начальством. Потому что заключенного ни в коем случае нельзя выпускать.
Перед внутренним взором Степана сразу появился образ этих двух за стеной. Откормленный боров и маленькая собачонка.
Усмехнувшись своим мыслям, он продолжил слушать дальше, делая ставку на вояку.
— Его высочество запретил выпускать его! — кричал молодой. — Я не могу позволить вам забрать его без соответствующего приказа моего руководства.
— Мое руководство выше твоего, — лениво проговорил старый.
Соколов прекрасно слышал их шаги, которые приближались к его камере.
— Не позволю!
— Что, грудью на амбразуру полезешь? Он опасный преступник.
— В первую очередь он маг!
— Да мне все равно, — видимо, вояка пожал плечами. — Мне нужно доставить его в службу правопорядка, и никакой прощелыга мне не помешает.
Ответа не последовало, лишь отчетливый стук каблука в пол.
— Открывай! И все закончится. Я оставлю тебе все нужные бумаги, и ты будешь чист перед начальством. Такое тебя устраивает?
— Мне нужно разрешение. Без него я ничего не сделаю.
Щелкнула задвижка и громко клацнул друг об друга металл — открыли маленькое окошко.
Соколов ждал это и поэтому заранее лег на пол и притворился, что он без сознания.
— Что это такое? — возмущенно спросил вояка. — Вы заморили моего обвиняемого до смерти?
Послышались звуки возни, и молодой громко позвал врача. Через минуту по каменному полу застучали тяжелые каблуки.
Наконец, в замке загрохотал ключ, и дверь камеры распахнулась. Внутрь прошли твое.
Соколова хорошенько тряхнули и начали грубо осматривать.
— Обморок? — спросил грубый женский голос. — Мне нужно осмотреть глаза.
— Запрещено снимать повязку! — воскликнул молодой.
— Да он же в отключке, — раздраженно сказала врач.
И наглядно продемонстрировала, подняв руку Соколова и резко отпустив ее. Та безвольно упала.
— Видите. Полная отключка! — торжествующе произнесла она.
— Тогда ладно. Но быстро! — торопливо произнес молодой с тяжелым вздохом.
— Так, я и собираюсь сделать.
Ее пальцы без тени деликатности приподняли повязку. И в тот же самый момент глаза Соколова распахнулись.
— Ты подчиняешься мне, — сказал он.
— Я подчиняюсь тебе, — растеряв былую грубость, проговорила врач.
Она оказалась крупной женщиной с могучими плечами и длинной косой, закрученной на макушке.
— Что, простите, вы сказали? — молодой офицер, которому на вид едва стукнуло двадцать пять, удивленно посмотрел на лежащего Соколова. — Что⁈ Он же не в обморо…
— Ты подчиняешься мне.
— Я подчиняюсь вам, — послушно сказал он. — Что прикажете?
— Да вы там, что, белены объелись⁈ — взревел вояка.
Он стоял дальше всех и за спиной врача не мог видеть взгляда Соколова.
— Со мной все очень плохо, необходима госпитализация, — прошептал Степан, глядя в блеклые глаза врача.
— Карету скорой помощи сюда! — крикнула врач, сурово сдвинув брови к переносице, и поднялась с колен. — Ему необходима госпитализация.
Соколов уже успел закрыть глаза и продолжал лежать, изо всех сил изображая глубокий обморок.
— Не в мою смену! — завопил вояка, понимая, что заключенный вот-вот вырвется из его рук. — Он должен поехать со мной! В любом состоянии!
— Хотите, чтобы он помер прямо на пороге вашей службы, Игорь Дмитриевич? Что ж, бумажки вам потом писать.
— Тогда вы поедете с ним!
— Вот еще. Нашли дурочку. Мне за такое не платят.
— Подождите, — вмешался молодой, — его, вообще, нельзя никуда увозить! Распоряжение начальника особого отдела! Он опасный маг!
— Чушь какая, — отмахнулась врач и обернулась на своего пациента. — Обычный человек. Ни капли магии. — Юрочка, ну что вы в самом деле? Мы вашего мага можем наручниками к койке пристегнуть. Никуда он не сбежит.
По коридору раздались отчетливые шаги двух человек.
— Анна Санна! Носилки! — прогремело на всю камеру.
— Поднимайте его и увозите, — скомандовала врачиха.
В четыре руки Соколова быстро переложили на носилки. Но вынести из камеры не смогли.
Потому что Степан поднялся и оглядел всех собравшихся. А затем начал говорить.
До самого императорского дворца я ехал сам не свой. Как в военном управлении умудрились отпустить Соколова⁈ Я же четко сказал, что этого делать нельзя!
Я выругался и стукнул кулаком в мягкое сидение. Легче не стало. Я слепо смотрел в окно на пролетающие мимо деревья. Кажется, почти доехали.