Я видел все это, как в замедленной съемке старых видео, отдельными кадрами: супруга императора вскочила, прижав к себе детей. На подиум влетела охрана. На одежде Романовского и Гаврилова проступают алые пятна.
А неизвестный маг заносил жезл для новой атаки.
Время само собой растягивалось, чтобы дать мне возможность действовать.
В ушах звенели крики многочисленных дам и резкие команды начальника стражи. На грудь давила чужая сила — моя команда вытащила свои посохи, готовые в любой момент поджечь и одновременно развеять врага.
Но я быстрее всех оборвал смех незнакомца. В этот раз остановка времени сработала как надо. Я подлетел к императору, который уже кашлял кровью. Его мундир был в подпалинах и многочисленных мелких дырах. Что, святые сферы его подери, за сила такая, способная насквозь прошить человека⁈
Я глянул на Гаврилова. Ему тоже досталось, он был весь в крови и с трудом дышал. До остальных гостей заклинание не долетело.
Рядом со мной появился Левков и сразу же присел рядом с императором, впрочем, я видел, что одну ладонь он положил на водника.
Едва Романовский увидел меня, то сразу же схватил меня за край мантии и натужно прохрипел:
— Я выбираю тебя, — его ярко-голубые глаза впились в меня, и в тот же миг сознание покинуло меня.
В абсолютной черноте я видел бесконечную вереницу лиц. Невинных детей, нахмуренных взрослых, морщинистых стариков. Они пролетали мимо меня, смотрели с прищуром, а их губы двигались.
— Я выбираю тебя, — шепот шел со всех сторон, разрывая голову на части.
На первый взгляд мне показалось, что я никого из этих людей не знаю. Лишь их ярко-голубые глаза подсказали мне, что это как-то связано с Романовским.
От боли я плохо соображал, но все же, приглядевшись внимательнее, я понял, что уже видел многих — портреты на стенах дворца! Это все императоры.
Почему же они появились мне?
Ответ не заставил себя ждать. Виски пронзило острым жалом, и картинки замелькали ещё быстрее. Это было очень похоже на то, что случилось с Рокотовой и Старшей матерью — ко мне в голову поступала информация о жизни Романовского.
Не только его, но и других людей… Императоров!
Я проживал их жизни от детства до смерти. Снова и снова. Каждого отдельно и всех разом. Неизменном оставался лишь взгляд ярко-голубых глаз.
Оставался лишь один вопрос: при чём здесь я?
Постепенно моя личность стала размываться под тяжестью чужих воспоминаний. Приказы, решения, поступки — вся история, собранная за десятки лет нахождения у власти, стала моей собственной.
Теперь я император.
Сила окутала меня в плотный кокон и пустила длинные корни в сердце. Не осталось и следа ни от князя Владимира Эгермана, мага времени, ни от космодесантника Макса Решентикова, бороздившего Вселенную на исследовательском корабле.
Я теперь император.
Образы перед глазами размылись, и теперь мне стала понятна вся картина разом. В голове то и дело вспыхивали мысли, как правильно держать империю в кулаке. Такова была способность Романовского — вечное перерождение. Каждый раз он выбирал очередного ребенка и переносил в него свое сознание.
Император теперь я.
И лишь крохотный осколок меня прошлого тускло светился где-то на границе сознания. Из последних сил я потянулся к нему, ища защиты от бесконечной тяжести свалившихся на меня знаний.
Романовский знал, что умирает, и воспользовался последним шансом, выбрав меня в качестве нового тела.
Что-то во мне продолжало сопротивляться этой странной магии. Все это было неправильно! Не вовремя!
«Время!» — молнией сверкнуло в голове.
Зацепившись за эту мысль, я начал пробиваться сквозь толщу чужой памяти. Но образы не собирались так просто отпускать меня. Я четко ощущал, как они тянут меня назад, цепляясь за душу острыми крючками.
Я должен справиться!
Само время подвластно мне!
Невыносимо долго я барахтался, обрывая нити императорского заклинания. Злился, смеялся, а потом и вовсе перестал чувствовать.
Чернота окружила меня, жаждала сожрать, морочила мне голову, но я нашел под ногами опору.
Магию.
По мельчайшим золотым крупинкам я собирал себя заново, по кирпичику отстраивая свое собственное я.
Боролся отчаянно, как в последний раз.
И у меня получилось. Чужие воспоминания стали блекнуть, расслаиваться, смешиваться друг с другом, и в итоге распадались на фрагменты.
Ведь я не император и не должен им быть.
Постепенно чернота уходила, и перед глазами стала проявляться очертания бального зала и перекошенные лица гостей.
— Он его убил, — еще пока сквозь вату, но я уже смог услышать выкрики.