Недолго думая, я шагнул внутрь.
Вихри силы набросились на меня, едва не сбив с ног. Хоть как-то отгородившись от них заклинанием, я огляделся. Передо мной предстал огромный зал, размером с футбольное поле, и он был круглым! Словно я попал в сферу.
Идеально ровная поверхность стен светилась, и, казалось, мелко вибрировала. А в середине этого, напротив меня, на небольшом мостике, практически висящим в воздухе, стоял заваленный чем-то непонятным стол. Чуть в стороне, на высоком троне сидел сам архимаг.
Он меня не видел, полностью погруженный в медитацию.
Но едва я сделал шаг к нему, он открыл глаза и глянул на меня.
— Поздно, — сказал он. — Заклинание уже не остановить.
Его голос звучал устало, лицо осунулось, сильно побледнело, и выглядел Соколов сейчас лет на семьдесят.
Магия его не пощадила.
— Остановись! — крикнул я.
— Я же сказал, что заклинание не остановить, что ты от меня хочешь? — архимаг не повернул голову, он вообще не двигался.
— Ты же всех убьешь.
— И что?
— Зачем тебе быть самым сильным на груде костей? — вспомнил я вопрос Старшей матери.
— Я стану единственным магом в этом мире, — не дернув бровью, ответил Соколов. — Смогу завоевать каждую империю, смогу укрощать стихии, смогу проникнуть в другие слои реальности.
— Зачем? — снова спросил я.
— Хочу, — ответил архимаг бесцветным голосом.
— А как же твой сын?
— Мне будет под силу вернуть его к жизни, ты же это смог.
Со стола поднялась миска и перевернулась. Из нее во все стороны полетел черный порошок.
Не успел я прикрыть лицо, как он вспыхнул, растворившись в вихрях силы. Сфера в ответ дрогнула и загудела сильнее.
— Ты это не остановишь, — сказал архимаг. — Слишком поздно.
— Никогда не бывает поздно для мага времени.
— Не смей использовать здесь силу! — впервые на лице Соколова проявились эмоции. — Или ты хочешь стать причиной смерти твоих магов?
Голова архимага с трудом повернулась в сторону проема, где виднелись силуэты моей команды. Я зло сжал кулаки.
— Магию применять нельзя? — я перехватил посох поудобнее. — Тогда я воспользуюсь старой доброй физической силой.
В один прыжок я оказался возле стола и резким выпадом сшиб с него какой-то кувшин. Правда, это простое действие высосало из меня все соки. Едва не покачнувшись, я упер конец посоха в мостик и смог устоять.
— Не смей! — голос архимага звучал глухо.
Это заклинание выкачивала из него все, не давая Соколову шевелиться.
— Идиот! — он тяжело дышал, бросая на меня гневные взгляды. — Я же сказал, что поздно! Ты можешь разбить все, но магия все будет делать как положено.
И действительно, из опрокинутого кувшина выплеснулась мутная жижа, которая не исчезла, а собралась в небольшой шарик и зависла в воздухе.
А в это время поднялась со стола бутылка.
Я в мельчайших подробностях видел, как растворяется темное стекло, как содержимое распадается на фрагменты и уносится очередным потоком силы.
— Не остановить.
В голосе архимага не было эмоций. Они все были во мне. Бушевали, бились в виски пронзительными вспышками боли, огнем бежали по венам, застревали в легких и кололи сердце.
Неужели, это все и мир очень скоро окончательно рухнет?
— А как же осколки? — вдруг спросил я.
— Осколки? Того самого первого заклинания? Они должны сейчас собраться в единое целое. В этом смысл.
— Но в тебе же тоже он есть.
— Поэтому я здесь, — он на миг прикрыл глаза. — Я начал это заклинание, и я стану его завершением.
— Но и я тут, — губы сами собой растянулись в улыбке.
Я сделал шаг к его трону, тяжело опираясь на посох. Магические вихри хлестали меня со всех сторон, но я упорно приближался к архимагу.
— Уйди, пока жив.
— А меня не остановить.
Какой-то дикий азарт и безумие захлестнули меня. Если Соколов прав, и я уже ничего сделать не могу, то и терять мне нечего.
Между нами оставалось всего полтора метра, когда со стола поднялся мешочек. Ткань исчезла в долю мгновения, и нас с архимагом осыпало золотистым песком.
Все это произошло настолько быстро, что я не успел даже прикрыть лицо.
Сфера снова загудела. Я поднял глаза и вдруг понял, что стенки этого помещения очень интересно блестят.
— Это и есть око! — выдохнул я.
— Да, мы внутри здоровенного око, — устало ответил архимаг. — Произведение искусства. Вершина мастерства магов.
— Жадный эгоист.
— Завидуешь?
— Осуждаю.