Виктор помнил Маалюлю двенадцатилетней давности — маленькую, тихую, спокойную, изумительную в своей доисторической красоте. Да, тогда в начале нулевых, казалось, здесь остановилось время. Крохотные, будто игрушечные домики, скудная растительность, но при этом — потрясающая энергетика мира, не загаженная рекламными трюками предприимчивых воротил, навязчивым сервисом наглых торговцев. Никакой агрессии и злобы, никакого ощущения безысходности и полного краха. Именно здесь бо́льшая часть населения разговаривает на том самом арамейском, на языке Христа, поэтому и называют они свой город нежно — Маалюля, а не как принято — Маалула.
Но теперь война пришла и сюда.
Свежие развалины христианского монастыря Святых Сергия и Бахуса встретили Виктора и Светлану безлюдными кельями с расстрелянными фресками. В Сирии часто можно увидеть иконы, где надписи греческие, а текст Евангелия — на арабском. Такого сочетания роскошного орнамента и каллиграфии, наложенных на греческую иконопись, не найдешь даже на причудливых иконах Западной Украины. Виктор хранил все это в памяти еще с первого посещения Маалюли, когда снимал здесь эксклюзив. Но сегодня… резиденция епископов Евтихия и Маркиана, которые по крупицам создавали символ христианской веры, была практически полностью уничтожена. Величайшая реликвия мира, построенная в IV веке нашей эры, была утеряна безвозвратно.
«Изуверы… — желваки Виктора заходили, — варвары… твари… Слов не нахожу…» А вслух произнес:
— Так! В церкви матом не крыть!
Это было сказано настолько серьезно и твердо, что Соломина смутилась.
— Да я вообще не ругаюсь матом! Как можно… — начала оправдываться девушка.
— А я не тебе. Я себе…
Виктор давно заметил, что Светлана, в силу того, что воспитывалась достаточно строго, многие вещи воспринимала буквально. Для молодой, но взрослой женщины это было очень неестественно и достаточно забавно. Поэтому его ироничная натура постоянно требовала проверки этой забавной особенности. Девушка же училась жизни по-новому — мирской жизни с ее интеллектуальными лабиринтами, знакомилась с ироничной закваской собеседника.
Дверной проем заставил высокого Лаврова согнуться в три погибели. В такое место не получится зайти мимоходом, как в церковь с высокими дверями-воротами.
— Здесь была икона святых Сергия и Бахуса, — сказал, остановившись, Лавров, глядя на пустую потрескавшуюся стену при входе. — На конях. Сергий в розовой рубахе на рыжем коне и в зеленом плаще, Бахус — в красной рубахе и таком же красном плаще, на вороном жеребце…
— Откуда ты знаешь? — удивилась Светлана.
— Весь мир знает. И религиозный, и научный.
— Весь мир знает, а я не знаю, — фыркнула Соломина.
Лавров изобразил удивление:
— Скажите, уважаемая, вы давно с Марса?
— Заноза, — буркнула девушка.
Но Виктор уже шел дальше и вполголоса комментировал, чего не находил по памяти.
— Вот здесь раньше были иконостас и центральный алтарь. Иконостас создан иконописцем Михаилом с Крита специально для этой церкви в начале XIX века… — Виктор настолько увлекся, что стал активно жестикулировать. — Все святые на иконостасе были в шелковых одеждах с золотыми нитями. Такие тогда носили в Дамаске…
— Где-то я подобное видела, — стала припоминать Соломина.
Виктор опять удостоил спутницу ироничным взглядом, и она насторожилась.
— Картину «Юдифь» Густава Климта знаешь? — с неожиданной серьезностью спросил он.
— Точно! Отец Лука в монастыре показывал репродукцию, когда учили иконопись.
— Ну вот! — облегченно выдохнул Виктор. — Хоть что-то знаешь.
— Это ты типа дразнишься? — завелась Света.
— Нет, типа фигею с тебя, — в тон девушке ответил Виктор и опять ушел в глубины своей памяти.
Перед ним всплывал весь его документальный фильм, который тогда сразу же купили англичане для одного из спутниковых каналов. Виктор частично вспоминал свои стенд-апы[11] двенадцатилетней давности.
Алтарь был полукруглой формы, с бортиком высотой со спичечный коробок. Такая форма — наследие языческих алтарей. В полукруглых языческих алтарях посредине или сбоку всегда имелось отверстие, чтобы кровь жертв стекала вниз. У алтаря церкви Сергия и Бахуса тоже имелась треугольная выемка, куда в дохристианскую эпоху стекала кровь жертв богу Аполлону.
Алтарь слева был посвящен Богоматери. Его основание походило на колонну. Сень над алтарем поражала красотой. По ее углам были изображены четыре евангелиста со своими символами. На синем своде, заполненном золотыми небесными телами, с одной стороны был изображен Христос, напротив него — Богоматерь.