Здоровенный бандит рухнул на пол рядом с Виктором. А в проеме комнаты вдруг появилась абсолютно голая Светлана. Все три оставшихся араба застыли от неожиданности, но ей только это и было нужно. Секунда — и девушка, оттолкнувшись от туши упавшего толстяка Абдуллы, врезала пяткой в ухо бандиту, который держался за раненую ногу. Второй удар, кулаком в пах, Света нанесла следующему бандиту, когда приземлилась. Пожилой командир полез в карман за оружием, но получил в голову напольной вазой, которую метнул Лавров, вставший на ноги. Еще несколько ударов — и всю бандитскую шайку, обезоруженную и обескураженную, кое-как уволокли вниз по гостиничной лестнице. Гулко хлопнула входная дверь.
Трое бандитов со своим предводителем медленно перебирались на ту сторону улицы, мечтая поскорее скрыться.
— Смотри, смотри! — шептал Светлане Лавров.
— Ничего себе ребятишки, — смеясь, ответила все еще не одетая Светлана. Сзади ее обнял Лавров.
Они стояли у окна в эйфории от своей победы над странными гостями.
— Где ты так драться научилась, красавица? — полюбопытствовал Виктор после долгого поцелуя.
— А что это за камень, который они от тебя требовали?
— А где ты так драться научилась, красавица? — ушел от ответа Виктор.
— А что это за камень, который они от тебя требовали? — парировала Света.
Такая игра заводила обоих.
— А где…
Виктор не закончил. На улице прозвучал взрыв такой силы, что содрогнулась вся гостиница. А четверо налетчиков, убегавших вдаль, оказались в эпицентре попадания снаряда и разлетелись в стороны, как тряпичные куклы…
— Живо вниз! — скомандовал Виктор Светлане. — Ну, когда оденешься.
В вестибюле гостиницы «Маалюля» царил беспорядок. По всему полу были разбросаны рекламные проспекты отеля, на которых совсем по-американски, в тридцать два зуба, улыбался Аднан Насралла. По правде говоря, ему лучше было бы не улыбаться, но хозяину видней.
В углу пожилой мусульманин, сняв обувь, молился на коврике, будто он в этом мире остался один. Стеклянная панель рецепции была разбита, а за ней Антуанетта с порезанной щекой в неестественной позе откинулась назад, безвольно свесив руки.
— Ее что, убили? — в ужасе спросила Светлана.
Виктор спокойно подошел к женщине и приложил два пальца к сонной артерии.
— Обморок… Света, у меня в номере в заднем кармане сумки коробочка с нашатырем. Тащи сюда. А я пока тут приберусь.
С этими словами Виктор легко поднял довольно упитанную Антуанетту на руки, отнес к сдвоенному креслу и аккуратно уложил ее на бок.
— Вай-уляй! — Это были первые слова Антуанетты Насралла, пришедшей в себя от паров летучей жидкости.
— Не бойся, свои, — перевела слова Лаврова на арабский Светлана.
— Где Аднан? — спросил Виктор на английском.
Словно в ответ на вопрос, послышался сдавленный стон из угла вестибюля. Только сейчас Виктор заметил хозяина отеля, провалившегося в большой кувшин с широким горлом, который стоял в углу для красоты. Причем из него торчали только ноги и голова. Все остальное, сложенное пополам, находилось внутри сосуда.
— Аднан, живой? — спросил Виктор, постучав по кувшину.
— Ай-яй! — ответил араб.
— Выползай отсюда! — потребовал Лавров и попытался вытащить Насраллу за руки.
Пять минут продолжалась борьба человека с кувшином. Но никакие уловки не помогали, и Аднан принялся жалеть себя и плакать. Наконец Лавров не выдержал, ткнул ногой в кувшин и крикнул:
— Вылезай, или разобью твою амфору! Буратино хренов!
Хозяин отеля зашевелился, и Виктор после пятнадцатой попытки наконец-то смог его вытащить. К этому времени окончательно пришедшая в себя Антуанетта принесла воду и полотенце для брата.
— Мистер Лэвров, а что такое «буратино»? — спросил Аднан, когда отдышался и немного оправился от боли в спине.
— Надо же, запомнил, — буркнул тот на родном языке. — Можно подумать, что он знает, что такое «хренов».
Светлана засмеялась. Вместе с ней засмеялась и Антуанетта, видимо решив, что все в порядке, раз гостям весело.
А в углу продолжал тихо молиться мусульманин.
— Он что, глухой? — спросил Виктор Аднана и Антуанетту.
— Это правоверный Захреддин — паломник из Средней Азии, — с уважением сказала Антуанетта. — Сейчас он молится за нас с вами.
Виктор был готов отпустить очередную колкость, как вдруг вспомнил, что он сам православный монах, и решил промолчать.
«Та-та-та-та-та» — раздалось на улице. Это работал автомат Калашникова.