Спустя ещё час прапорщик, отправив курсантов мыться и отсыпаться, зашёл в кабинет полковника и, без приглашения присев в кресло, участливо спросил:
– Как нога, Палыч?
– Терпимо, старина. Меня сейчас другое волнует.
– Знаю я, что тебя волнует, – невесело усмехнулся гигант. – Не бери в голову. Я тут видеоотчёт для высокого начальства приготовил. Может, поглядев, во что нынешние офицеры превращаются, решат нам дополнительное время для подготовки выделить? В общем, если начнут доставать, прокрутим им весёлое кино, пусть полюбуются, во что наша молодёжь превращается. Ты ведь сам говорил, по бумагам они там лучшие были. Так что, если это лучшие, то какие тогда будут худшие?
– Можно подумать, что начальство такие вещи когда-то волновали, – фыркнул полковник, с интересом покосившись на старого приятеля.
– Ну, с такими фактами спорить сложно, – упрямо набычился Степаныч.
– А они и спорить не станут. Просто спишут нас с тобой на пенсию, как не справляющихся с указанием, и пойдём мы, друг, ларьки охранять.
– Чего это вдруг ларьки? – возмутился прапорщик.
– А что мы ещё умеем, кроме как взрывать да убивать? Ну, ещё качественно морды бить, – невесело улыбнулся полковник.
– Ну, у мамани моей дом ещё крепкий, хозяйство кое-какое есть. Слава богу, жива ещё, старушка. В общем, с божьей помощью, совместными усилиями вместе выживем.
– У тебя хоть мать жива. А у меня давно уже никого не осталось. Квартирка однокомнатная да пенсия грошовая, вот и всё хозяйство, – грустно усмехнулся Иевлев. – Даже кошки, и той нет.
– Ты чем меня слушаешь, командир? Я же русским языком сказал, вместе. Или ты и вправду решил, что я тебя тут в городе одного брошу? Нет, командир. Раз уж связал нас чёрт одной верёвочкой, то значит, и дальше будем лямку тянуть вместе.
– Хочешь сказать, что и на том свете от меня не отвяжешься? – с усмешкой спросил полковник.
– Мы с тобой столько лет по всему свету окаянствовали, что там для нас давно уже уютные сковородки по соседству приготовлены. Так что не надейся. Да и нельзя нам поодиночке. Не выживем. Слишком долго в одной упряжке бегаем.
– Это точно. Что там у нас на завтра по плану?
– Минно-подрывное. Начнём натаскивать, а там уж как бог даст.
– Что-то частенько ты стал Всевышнего поминать. Неужто в церковь ходишь?
– Да когда тут? Да и не религиозный я. Так, что называется, божиться божусь, а в попы не гожусь. А по поводу пенсии, так ты, командир, даже не сомневайся. Одного я тебя не оставлю. Уходить, так вместе. Поедем к мамане моей, в деревню. Будем огород городить, в баньку похаживать. В общем, проживём. Сколько нам той жизни осталось?
– Надоест ведь скоро. Не могут люди без конца друг за дружку держаться.
– Могут, командир. Должок за мной. Думаешь, я забыл?
– Ты о чём это? – насторожился Иевлев.
– О мине. Из всей группы ты один тогда рядом остался. Не дал в чужой земле залечь.
– Нашёл что вспоминать, – охнул полковник. – А когда ты меня на своём горбу до точки рандеву тащил? Думаешь, я это забыл? Так что не нам с тобой долгами считаться.
– Всё равно ведь не отстану, – упрямо ответил прапорщик.
– А я и не прошу. Куда я от тебя денусь, старый ворчун.
– Это точно. Никуда не денешься. А поворчать я люблю, это факт. Так что, злись, ругайся, а и работать, и на пенсию уходить мы вместе будем, – обезоруживающе усмехнулся Степаныч.
– А давай-ка, старина, мы с тобой по соточке наркомовских примем, – заговорщицки подмигнул старому другу полковник.
– Вот это дело. А то на сухое горло и разговор не идёт, – разом повеселел гигант.
Достав из тумбочки початую бутылку водки, полковник разлил напиток по стопкам, и друзья молча, чокнувшись, дружно выпили. По привычке занюхав спиртное кулаком, Степаныч достал из кармана пачку сигарет и, вздохнув, усмехнулся:
– Вот тебе, старина, и ещё одна причина, по которой нам разбегаться нельзя. Даже выпить толком и то не с кем будет.
– Это точно. Нам с тобой с кем ни попадя пить присяга не разрешает, – усмехнулся в ответ Иевлев.
– Так что бросай свою бодягу про старческое одиночество и готовься жить в деревне. А квартирку свою внаём сдашь. Всё прибавка к пенсии.
– Такое впечатление, что ты уже рапорт написал. Разворчался. Лучше скажи, сколько там часов на подводную подготовку отведено?
– Слёзы. За это время мы их можем научить только на мелководье бултыхаться, чтоб не утонули.
– Как же мне все эти нововведения осточертели. Только к одному привыкнешь, как какой-то мудрец всё перекраивать начинает.
– И чего им неймётся? – поддержал его Степаныч. – Есть давно уже временем проверенная методика. Сотни ребят по ней работали, так нет, всё чего-то улучшают. Забыли, что лучшее – враг хорошего. Я бы ещё понял, меняй они изучение оружия и вооружения. Это понятно. Но в физическую подготовку лезть-то зачем? Ещё бы предложили, как на олимпиаде, допинг применять.