— Здаствуйте, господин!
Красными, как у уклейки, глазами он хмуро глянул на нее, кивнул в сторону комнат:
— Где моя жена?
— Господин, ваша жена у себя!
Шау Ван оглядел старую женщину с головы до ног, хотел что-то сказать, но промолчал. Расправил плечи и, насвистывая веселенький мотивчик, вошел.
Его третьей жене было лет двадцать. Сейчас она, кокетливо изогнувшись, лежала на пружинной кровати и смотрелась в удлиненной формы зеркало, висевшее на стене рядом. Зеркало было настолько большим, что в нем она могла видеть себя всю с головы до пят.
Заслышав знакомые шаги, она глянула в сторону двери и, откинув яркое одеяло, встала, явив взору мужа свою изящную фигуру в тонкой ночной сорочке, оставлявшей открытыми белые округлые руки.
Кокетливо потянувшись, пальчиками с ярким маникюром она откинула со лба пряди волос и сделала капризную мину:
— Что ты так поздно? Я тебя ждала-ждала и незаметно уснула!
Шау Ван бросил кожаный портфель прямо на кровать, обнял горячее податливое тело.
— А уж было подумал, что ты забавляешься со своим прежним муженьком! — засмеялся он, дыхнув перегаром ей в лицо, и впился в ее яркие полные губы.
Она закапризничала, сделав вид, что отталкивает его:
— Ну вот, опять! Я его давным-давно позабыла!
— Да я так просто сказал! Твоего младшего лейтенанта, наверное, давно уже черви съели. Я просил полковника Бау отправить его туда, где идут жестокие стычки с вьетконговцами.
— Какой ты, однако, коварный! — прижалась к нему женщина. — Ну как, достал что-нибудь за эти дни?
— Достал!
Шау Ван взял свой черный кожаный портфель, вынул тяжелый сверток:
— Опиум! Довольна?
Женщина развернула сверток, достала железную коробочку, взвесила в руке и, обняв руками шею мужа, принялась горячо целовать его:
— Умничка! Молодец!.. Дэм, где ты, старая? — громко позвала она.
Из внутреннего дворика послышался сдержанный голос:
— Я здесь, госпожа!
— Скажи, чтобы поскорей приготовили еду! Принесешь все прямо сюда. В столовой жуткий холод!
Через несколько минут старая женщина уже вносила в комнату большой медный поднос, накрытый, чтобы не остыла еда, плетеной лакированной крышкой. Служанка буквально сгибалась под тяжестью ноши. Из-под крышки поднимался пар, по комнате распространялся манящий аромат.
Они так и остались сидеть на кровати.
— Где ты был сегодня вечером?
— Меня вызывал начальник штаба, дал новое задание.
— Что за задание? Нужно ехать на фронт?
— В ближайшее время нет.
— Тгда зачем ты ему понадобился?
Шау Ван заморгал глазами, поджал губы:
— Они обнаружили в джунглях подозрительные тропы, мне велено послать людей проверить, все ли на месте.
Женщина побледнела:
— Милый, неужели вьетконговцы на нас нападут?
Шау Ван расхохотался. Потом взглянул на старую служанку, которая метелкой из перьев обмахивала стулья. Ему почему-то показалось, что она настороженно прислушивается к их разговору.
— Кончила, так уходи! — бросил он ей.
— Да, да, сейчас!.. — Женщина тут же опустила метелку и молча вышла, неслышно притворив за собой дверь.
— Откуда здесь взяться вьетконговцам, моя куколка? Просто мы, военные люди, должны знать обстановку.
— И много туда солдат посылают? Нужно будет драться?
Шау Ван осторожно кончиком пальца коснулся ее лба:
— Направляют только один взвод, высадят с вертолетов.
Старая женщина за дверью дослушала конец фразы и, тихонько отойдя, проскользнула через внутренний дворик на кухню.
А супруги вновь принялись за еду, то и дело прерывая ее ласками. Жена взяла кусочек жареной дичи и, жеманничая, сказала:
— Милый, открой ротик!
Шау Ван открыл свой огромный рот и проглотил кусок, не разжевывая.
Неожиданно раздался довольно робкий стук в дверь.
— Гоподин подполковник, разрешите обратиться! Это я, сержант Тьем!
Лицо Шау Вана сделалось недовольным. Он посмотрел на жену, но она как ни в чем не бывало сказала:
— Входи, если у тебя есть дело!
Дверь приоткрылась. Довольно тощий и сутулый солдат в пестрой форме, в кепке с длинным козырьком, с нашивками сержанта на плечах нерешительно топтался на пороге. Нервно потирая руки, он невразумительно пробормотал какие-то слова приветствия и после некоторой запинки произнес:
— Господин подполковник, я пришел просить вас подписать вот это, чтобы я мог вернуться в роту. Ротный торопит меня, говорит, что завтра утром выступаем на задание.