Жена Шау Вана хорошо знала этого солдата — он был одним из телохранителей ее мужа.
— Как, разве ты больше не состоишь в охране подполковника? О, я вижу, тебя уже повысили.
Сержант невесело улыбнулся:
— Госпожа, я получил приказ вернуться обратно в роту. Позвольте попрощаться с вами. В охране господина подполковника меня заменит другой.
Шау Ван прочитал бумагу и вынул и кармана авторучку. Жена его встала с кровати, подошла к столу, налила в бокал ароматного сока и протянула сержанту:
— Поздравляю с повышением! Рада за вас. Уверена, теперь вы проявите свои способности! Не забывайте того, что сделал для вас мой муж, и побалуйте меня каким-нибудь подарком!
— Спасибо! Благодарю вас, госпожа! — робко проговорил сержант.
Шау Ван открыл пачку сигарет и протянул сержанту. Придав своему лицу притворно-приветливое выражение, он командирским тоном изрек:
— Я сделал тебя сержантом, это большое повышение. Теперь ты должен проявить храбрость. Будь смелее! Чтобы противостоять вьетконгу, нужно быть свирепым как тигр. Никакой нерешительности, понятно? Малейшее промедление, и тебя убьют… Убивай сам как можно больше, и без всякого разбору — мудчины это, женщины или дети. Они наши враги! Запомни это!.
— Понял. Разрешите выполнять? До свидания, господин подполковник! До свидания, госпожа!
Сержант взял свою бумагу, подписанную Шау Ваном, еще раз поклонился и выскользнул за дверь.
Во дворе он увидел старую служанку, стиравшую белье в эмалированном тазу.
— Прощайте, тетушка, желаю вам оставаться в добром здравии!
Старая женщина тыльной стороной руки откинула седую прядь, упавшую на глаза, внимательно посмотрела на него.
— Сержантом стал? Разбогатеешь скоро? — спросила она.
Этот заданный безразличным тоном, но довольно колкий вопрос заставил сержанта поежится.
— Меня отправляют на фронт, — ответил он. — Желаю вам доброго здоровья.
Он повернулся и вышел за ворота. Старая женщина, приставив козырьком к глазам руку, пристально смотрела ему вслед.
Среди телохранителей подполковника, а они все побывали здесь в доме, этот, казалось, был самым безобидным. Случалось, он был строптивым, а иногда даже злым, но в отличие от других никогда не унижал старую женщину, никогда не повышал на нее голоса. «А другие, думала она, — совсем не похожи на людей, как, впрочем, и их хозяин, Шау Ван…»
Между тем хозяева уже закончили ужинать. Подполковник, насытившись, развалился на мягкой кровати. Жена подала ему кусочек груши, спросила:
— Почему ты не оставил этого Тьема при себе? Мне кажется, он предан тебе.
Шау Ван пожал плечами, скривил рот:
— Мне нужны тигры, а не болонки!
— Он, кажется, честный парень, ни разу ничего у нас не украл.
— Ему недостает твердости духа, а мне это не по нраву. С тех пор как он узнал, что его жена умерла, после того как ее изнасиловали наши солдаты — среди них, кстати, был и наш друг Ти, — а вовсе не вьетконговцы, он совсем спал. Я отправил его в действующую часть. Погибнет, ну так что ж?! Боюсь, что иначе мы имели бы с ним много неприятностей. Я велел лейтенанту проследить за ним. Если хорошо себя покажет, получит повышение. Внешне все сделано — не подкопаешься. Он ни в чем меня не может заподозрить.
Женщина ласково провела рукой по блестящим волосам мужа:
— Какой ты у меня коварный! Все рассчитал. Так же, как и с этой старухой. Я просто преклоняюсь перед тобой!
Шау Ван, довольный, засмеялся и наставительно изрек:
— Я еще кое-что планирую! Тебе всего и не узнать. Кстати, как старуха?
— Старательная, только молчит все время, редко когда слово вымолвит. Несколько раз я замечала, что она плачет.
Шау Ван прищурился, потом сухо рассмеялся, сказал злорадно:
— Ну не мудр ли я?! Смотри, я отомстил за своего отца — своими руками убил ее сына, лишил жизни ее беременную дочь. У нее остался только младший сын, да и тот, наверное, давно уже гниет где-нибудь в земле. Восемь лет о нем ни слуху ни духу. Одной ей я сохранил жизнь. — Я не захотел ее убивать, не стал ее притеснять. К чему? Я заставил ее прислуживать моей жене, моей красавице! Кстати, плати ей аккуратно. Генерал-лейтенант недавно хвалил меня, сказал, что я славлюсь своей добротой.
— А это на самом деле?
Шау Ван расхохотался:
— Мой гусеночек! Где ты видела в жизни добро? Человек человеку — волк. Если я не убью, то мне перегрызут глотку… Конечно, это, может, и жестоко с моей стороны, зато мне очень по душе! Пусть такой медленной будет смерть этой старухи. И все же пригляди за ней, может, заметишь что подозрительное. Позавчера арестовали служанку жены генерал-лейтенанта, сейчас ее пытают, хотят знать, чем она занималась…