Имена названия имена. Как ей это удалось? Каттеркап... Стрэтфилд... СВИНЛИ??? Колледж Ньюбери? Как ей это удалось? Она делала вид, что ей ужасно больно выдавать им эту информацию, — просто в голове не укладывается. Она не сказала им НИЧЕГО. Не думаю, что она назвала им хоть одно верное название аэродромов, за исключением Майдсенда и Баскота, которые, конечно, находились там, где она и указала. Они могли с легкостью это проверить. Это все выглядело так правдиво и в то же время так нелепо — она неплохо справилась с описанием самолетов, учитывая шумиху, которую она создавала вокруг них. Я вспомнила первый день, когда увидела ее, — как она давала указания на немецком. Так холодно и четко, так компетентно — вдруг она действительно стала радисткой, немецкой радисткой, так умело притворяясь. Или как я попросила ее стать похожей на Джейми, и она тут же стала как Джейми.
Ее доклады сочились ошибками — я обучалась в Бартоне, а не в «Оаквее», туманная гряда в так называемом Оаквее была электрической, а не газовой. Конечно же, впервые направляясь в Крейг Касл, я летела не на Спитфайре, а на БИФОРТЕ, и она чертовски хорошо это знала! Хотя я и переправляла Спитфайры в «Дисайд». Полагаю, она действительно не хотела привлекать внимание к настоящим названиям. Она назвала командира эскадрильи Майдсенд КВС Крейтоном, хотя прекрасно знала, что его зовут Лилэнд Норт. Крейтон — имя полковника в «Киме». Я знаю, потому что Джули заставила меня прочесть ее, — отчасти, я уверена, в качестве предупреждения о том, что мы двое были завербованы в эти военные игры тем Чертовым Офицером Разведки, чье настоящее имя она тоже прекрасно знала.
Я совсем не помню историю о том, как сестра ее бабушки застрелила своего мужа. Конечно, Джули пришлось придумывать много наших разговоров, чтобы поддерживать цельность истории, но ни один из них не совпадал с тем, что хранилось в памяти у меня. Их там было много, только вот я не помню, чтоб она рассказывала мне эту историю. Я не помню никакой из них.
Жутко и невыносимо. Кажется, будто она пыталась сказать мне, что мне нужно делать. Но она не могла знать, что произойдет или что я прочту это. Она думала, что я мертва. Значит, это было адресовано не мне, но тогда... Зачем рассказывать все это?
Что самое странное в этом всем — хотя вся история пронизана чепухой, в целом она правдива — Джули рассказала нашу историю, мою и ее, нашей дружбы, так правдиво. Это мы. У нас даже была одна и та же мечта одновременно. Как что-то такое прекрасное и загадочное может быть правдой? Но так оно и есть.
Что еще более удивительно загадочно, но также правда — когда я читаю это, читаю то, что написала Джули, она мгновенно оживает, целая и невредимая. Ее слова в моей голове во время чтения — и она так же реальна, как я сама. Поразительно безрассудная, сногсшибательно очаровательная, полная книжной ерунды и нецензурной брани, храбрая и благородная. Она прямо здесь. Испуганная и изможденная, одна, но борющаяся. Летящая в серебряном свете луны в самолете, который не может приземлиться, который набирает высоту — живая, живая, ЖИВАЯ.
ШдБ = Шато де Бордо
О Л Г = Отель «Ласточкино гнездо» [ратуша] О.ЛГ. А. 1872 К. Но 4 ШдБ = Ормэ?возможно А/ Архивы? К — коробка? 1872 — должно быть, год. Архив 1872, коробка под номером 4
—
Я ПОНЯЛА
РАТУША ОРМЭ, АРХИВ, 1872 ГОД, КОРОБКА ПОД НОМЕРОМ 4, ШАТО ДЕ БОРДО
Они у нас на крючке. НА КРЮЧКЕ.
—
Камерами нам служили номера отеля, но охраняли нас подобно королевским особам. К тому же, были собаки.
большинство камер пустовали, потому что были недостаточно безопасными
Несчетное количество служебных лифтов и ресторанных подъемников когда-то работали для перевозки подносов и ящиков, доставлявшихся с главной улицы
—
Там больше, я знаю, что есть больше листов — Энгель подчеркнула все инструкции красным — Джули говорила, что красный — ее цвет. Страницы пронумерованы и продатированы тоже красным. Джули упоминала, что Энгель приходится нумеровать страницы. Они работали над записями вместе, Джули Бифорт-Стюарт и Анна Энгель, и дали мне шанс использовать это в нашу пользу. Шифры шли не по порядку, в этом не было нужды. Не удивительно, что она так стремилась закончить...
Ох, здесь СТОЛЬКО бумаги...
—
раздались звуки авианалета, и все, как обычно, бросились в укрытия... два часа ждала...
«Ш д Б» = Шато де Бордо
как и во всех остальные комнатах заключенных, окна моей заколочены досками
Гестапо оборудовали первый этаж и два мезонина для собственного проживания и кабинетов
«О Л Г» обведенное красным = Отель «Ласточкино гнездо»
через подвал в небольшой каменный дворик [где же это] ворота на нижнюю улочку
—
Мы можем пройти через подвалы, и туда, и назад. С нижней улицы сзади есть вход, а через главную улицу — грузовой лифт. Подвалы не безопасны, а спальни они используют в качестве камер. Во время воздушных налетов все здание остается без стражи, за исключением собак. У нас будет около двух часов. Мы сможем убрать предохранители, вывести из строя генератор и, уходя, наполнить серванты взрывчаткой.
Джули поведала историю своей тети, потому что подумала, что мы могли бы взорвать это место вместе с ней внутри. Что другого варианта нет. Но она все равно этого хотела.
Но нам не придется оставлять никого из заключенных внутри. Мы сможем ворваться в комнаты с помощью лома и вывести всех. Кажущиеся официальными цифры в конце, написанные красным, — ссылка на документы в ГОРОДСКОМ АРХИВЕ. Должно быть, это чертежи Шато де Бордо. У нас будет карта здания.
Все идет по плану. Мы все еще отличная команда.
УСО ЛОНДОН — ЗАПРОС О ШИФРОВКЕ
С сожалением сообщаю, что организатор миссии Дамаск
Ле Кадетт собрала чертежи. Все обернулось тем, что каждый, у кого были силы ходить, отправлялся в ратушу Ормэ, словно — презрение нацистов к оккупированным странам доходило до крайностей — они поощряли местных приходить и грабить свое собственное наследие, то есть никому до этого не было дела. Конечно, тебя могли обыскать при входе в здание, но далеко не так, как положено, они даже не проверили удостоверение личности Амели — она просто сказала, что работает над школьным заданием, легче легкого. Она должна была сказать, что сверяет границы фермы Тибо, однако увидев, насколько все легко, она на ходу придумала историю попроще. Острячка.
Она управилась за двадцать минут школьного обеденного перерыва и оставила бумаги мне, чтобы не носиться с ними у всех на виду средь бела дня.
Наверное, было ошибкой сказать ей оставить бумаги в тайнике Энгель. Я думаю о нем, как о своем собственном, но на деле же он — Энгель. К тому же, думаю, нам стоит избегать кафе. Как бы я хотела, чтобы меня обучали подобному. В конце это было уже не важно, но я вздрогнула, когда вошла внутрь и нашла Энгель за одним из столов.
Я начала было идти мимо, к другому столику, натянув на лицо ту глупую, искусственную улыбку — от которой всю неделю чувствовала себя зомби, — но вдруг она поманила меня к себе.
— Salut, Käthe. — Она похлопала по стулу рядом с собой. Когда я села, она потушила свою сигарету, зажгла две новых и передала одну мне. Каким-то образом это оказалось самым странным из всего, что я делала, — касаться губами сигареты, которой еще секунду назад касались губы Энгель. После прочтения признания Джули я чувствовала, будто знаю ее вечность. Должно быть, ей казалось так же, хотя я думаю, что она не боится меня так же сильно, как я ее.