«Если это – вражеские диверсанты, то очень хорошо подготовленные. Стандартной проверки комендантского патруля они не боятся. Документы в полном порядке. Затягивать проверку нельзя – почувствуют подвох. Вот черт! Круглов скалится во все тридцать два пломбированных зуба, даже карабин за спину закинул. А вот мой второй – Лешка Хрящев, тот молодец – держится вне освещенного пространства, и карабин наготове… Что же делать?.. К тому же еще не факт, что это – именно вражеские диверсанты. Может, он недавно удостоверение получил. Нужна более тщательная проверка. Надо их как-нибудь выманить. Но как?..» – напряженно «прокачивал» ситуацию Ракитин.
– Товарищ капитан, вы же связист, верно? – спросил Виктор, возвращая офицерское удостоверение.
– Точно так, – согласился офицер.
– Послушайте, не в службу, а в дружбу, у нас в комендантской роте рация – ни к черту! А связь нужна. Вы не посмотрите?.. Тут рядом.
– Но мне девушку проводить нужно, опасно ведь…
– Так мы вас вместе и проводим, а потом – к нам. Там для настоящего специалиста всего-то и делов – раз плюнуть. Только вот специалистов по связи у нас в комендатуре-то и нету.
– А командир ваш за такое самоуправство не «взгреет» случайно?
– Да что вы, товарищ капитан! Он и сам такого специалиста ищет. Грозился за починенную рацию две банки тушенки из заначки выдать! Да кто ж возьмется-то?..
– Ну, не знаю, – капитан поглядел на спутницу. – Давайте, может, я завтра в комендатуру загляну…
Внезапно девушка резко выбросила вперед правую руку. Рядовой Круглов, хрипя и захлебываясь собственной кровью, медленно осел в грязь. Он схватился за горло, а между пальцев текла маслянисто-черная в полумраке кровь.
Тускло блеснула сталь армейского ножа в руке капитана. Ракитин едва успел подставить под удар автомат. Лезвие заскрежетало о металл ствольной коробки. Тут же левое предплечье обожгло болью. Но и Ракитин не сплоховал – саданул от души прикладом прямо в грудь ряженого офицера. Тот грохнулся в грязь без чувств. Что называется – «дух вон»!
Девушка метнула нож в темноту и выхватила винтовку из мертвых пальцев Круглова. Раздался сдавленный стон рядового Хрящева. Сухо треснул выстрел карабина Мосина.
Не раздумывая, Ракитин длинной очередью из пистолета-пулемета пригвоздил к земле вражескую шпионку. Слитный треск выстрелов привычно ударил по ушам, сполохи дульного пламени прорезали темноту. Раскаленный свинец прошил девушку сразу в нескольких местах.
Наступила гулкая тишина, как всегда бывает после перестрелки или после боя. Только в отдалении слышался несмолкающий рокот орудийной канонады.
– Хрящев! Лешка, живой?
– Кажись, живой. Эта сучка ножом в плечо попала. Метко метает, бестия! Кровь идет сильно. А что Круглов?
– Отвоевался Круглов, она его – ножом в шею… Иди сюда, перевяжу, у меня индпакет[10] есть.
Виктор распорол ножом гимнастерку на левом плече и умело наложил тугую давящую повязку. Он оценил меткость и подготовку вражеской диверсантки: чуть ниже, и ее нож попал бы красноармейцу прямо в сердце.
– Ты ж сам ранен.
– А, царапина… Капитан ряженый клинком достать пытался. Видишь, какие тертые: все ножами нас порешить хотели, чтоб без шума. Опытные, подготовленные. – Ракитин поморщился, раненая рука все же саднила. – Этого «кадра» нужно связать и доставить в комендатуру. Передадим его, куда следует. Мертвую бабу – тоже. Вместе со всеми их документами.
– Хитрая баба… Была. Как она подвох учуяла, а, товарищ старший сержант?
– Женская интуиция, браток – штука темная, неисследованная и непредсказуемая…
– Я на тебя уже представление к ордену Красной Звезды написал! А Лешку Хрящева – к медали «За отвагу», – командир отдельной роты гарнизонно-караульной службы был очень доволен.
– Да, а Круглова?.. Ордена нам эти с Лешкой кровью боевого товарища достались, – с горечью заметил Ракитин. – Меня вон – зацепило, а Лешка в госпитале. Рана глубокая оказалась.