— Может быть, жена знает? — не отвечая на вопрос, спросил Туйчиев.
— Вера осенью умерла, — тихо ответил Зуфар Анварович.
— Извините. Мы не знали. Вашей дочери в городе нет. Где, по-вашему, она может сейчас находиться?
— Ой, не иначе произошло с ней что? — снова заволновался хозяин.
— Пока оснований для беспокойства нет. Просто она нам очень нужна. Так куда она могла поехать?
— Ума не приложу, — Калетдинов потер подбородок. — Может, к племяннику в Ригу. Это двоюродной сестры моей сын, — пояснил он. — Летом собиралась, да не вышло, может, сейчас туда поехала? Вот адрес у меня. Она переписывалась. Вообще-то она у меня самостоятельная. С родителями не считается. После смерти-матери совсем отбилась от рук, — пожаловался он. — Больше вроде некуда ей ехать. Хотя, кто ее знает, — задумчиво произнес Калетдинов.
К обеду Туйчиев и Соснин вернулись в город.
Полученные от отца Калетдиновой сведения не только не внесли ясности в вопрос, где бы она могла находиться, но и заставили по-новому взглянуть на зловещий подарок. Он ведь передавался от брата из Риги? Что это? Случайное совпадение или какая-то зацепка?
Вполне возможно, что передававший магнитофон сказал Гуриной первое, что пришло ему в голову. Но с другой стороны, так тщательно продумав все детали, покушавшийся вряд ли мог действовать здесь необдуманно. Значит, он знал, что у Калетдиновой есть брат в Риге. Кто же он, знающий такие подробности о ее семье? А может быть, это действительно дело рук брата? И хотя пока неясно, зачем это ему понадобилось, по крайней мере исключить полностью такое предположение — нет никаких оснований. Да и отец говорил о нем не совсем дружелюбно, будто что-то недоговаривал.
Сомнения, сомнения и еще раз сомнения… Разрешить их в известной мере могла поездка в Ригу. Можно, конечно, поручить выяснение рижским коллегам, но лучше, если это сделает тот, кто знает все тонкости дела. И на следующий день, с разрешения начальства, Туйчиев вылетел в Ригу.
Глава вторая
Дверь кабинета завуча школы Нины Васильевны Волынской приоткрылась, и в нее просунулась вихрастая голова Славки.
— Нина Васильевна, вы меня вызывали?
Не поднимая головы от классных журналов, завуч утвердительно кивнула.
— Заходите, Лазарев, садитесь, — строго произнесла она.
Славка уселся на краешек стула, дальний от стола, и выжидающе посмотрел на Нину Васильевну.
Завуч отодвинула от себя журналы, сняла очки, и тут Славка впервые обратил внимание, какие у Нины Васильевны добрые, усталые глаза, и ему вдруг стало как-то не по себе. Его охватило чувство неловкости: сколько беспокойства причиняет он этой седеющей, некрасивой женщине, которая к нему всегда относилась с пониманием.
— Расскажите, Лазарев, что за инцидент произошел у вас на уроке литературы?
— Нина Васильевна, очень прошу, не надо меня на «вы» называть. — Он растянуто-певуче произнес слово «очень», и было в нем столько непосредственности, что Нина Васильевна, продолжая сохранять строгость, слегка улыбнулась.
— Хорошо, Слава. Я слушаю тебя.
— Честное слово, я ни в чем не виноват… — Славка заговорил быстро, а выражение его лица было таким, что тот, кто не знал его, сразу бы поверил ему. Но Нина Васильевна слушала его, подперев рукой подбородок, и весь ее вид ясно свидетельствовал: ей хорошо известно, что последует за Славкиным честным словом.
— Понимаете, это все проклятый генетический код, доставшийся мне от предков, — он показал рукой на грудь, призывая посмотреть и убедиться: именно там и заключен этот код. — Я бессилен что-либо изменить. На литературе я выполнял лишь заложенную во мне программу, — сокрушенно развел он руками.
— Ох, Слава, Слава… — укоризненно покачала завуч головой.
— Нет, Нина Васильевна, правда. Я даже пытаюсь расшифровать его, надо же управлять собой, но пока безуспешно, — на полном серьезе закончил он и виновато опустил голову.
Славка нравился Нине Васильевне, и новое ЧП с Лазаревым, ее искренне расстроило. Елена Павловна пожаловалась, что Лазарев в присутствии всего класса нагрубил ей, и требовала принять, наконец, к нему самые строгие меры.
— Понимаете, Нина Васильевна, просто я поблагодарил Елену Павловну, — начал Славка на предложение завуча рассказать, как было дело. — В общем, я встал и сказал: «Елена Павловна, большое вам спасибо за замечательную нотацию, которую вы нам сейчас прочитали. Теперь нам хочется жить и учиться еще лучше!»
Нина Васильевна внимательно и строго посмотрела на мальчика и тихо спросила: