— Вы любите музыку, Саша? — спросил Брискин, когда они после ужина расположились у камина в уютных кожаных креслах.
— Разумеется, — ответил Саша, прихлебывая из крошечной фарфоровой чашечки кофе с коньяком.
— Я обожаю музыку. Родители хотели видеть меня певцом и с трех лет водили в оперу. Когда мне «стукнуло» пять, мы с мамой слушали «Евгения Онегина». Помните, там есть сцена, когда Ларины варят варенье? Я вскочил тогда и закричал на весь зал: «А почему дым не идет из таза?» После этого моя карьера певца рухнула, и было решено, что я стану физиком. Ты бы сыграла гостю, что-нибудь, дочка.
— Пожалуйста! — попросил Рянский.
— Что вы, Саша! — замахала руками Жанна. — Я ненавижу музыку. Папуля на протяжении шести лет держал учительницу и с ее помощью пытался вдолбить в меня веру в мой музыкальный гений. Он и сейчас приходит в восторг от моей игры, хотя единственная вещь, которую я могу играть до конца — полонез Огинского.
— Вы знаете, что эта баловница говорит, когда все-таки удается усадить ее за рояль: «Ну чему ты радуешься, неужели тебя не ужасает, что этот полонез обошелся тебе в несколько тысяч рублей?»
Докладывая Азимову о результатах командировки в Ригу и Москву, Арслан все больше проникался сознанием того, что следствие по делу о взрыве, по сути, не вышло за пределы нулевого цикла. Тот, кому был адресован этот зловещий подарок, по-прежнему оставался неизвестен. И, как бы подтверждая мысль Арслана, Азимов спросил:
— Так можем ли мы, наконец, утверждать, что получателем магнитофона являлась Калетдинова?
— И да, и нет, — подумав с минуту, ответил Туйчиев.
— А точнее?
— Пока более конкретные утверждения преждевременны, — развел руками Арслан. — Хотя, если субъективно, — он сделал паузу, — то это она…
— Хорошо, — нахмурился Азимов, — а на чем базируется ваше субъективное мнение? Интуиция как никак тоже на фактах произрастает.
— Верно, — улыбнулся Арслан. — Кое-что есть, конечно.
Азимов выжидающе смотрел на Туйчиева, и тот продолжил:
— Мы проверили все возможные, — он на миг задумался и тотчас поправился, — почти все возможные фамильные вариации, исходя из той записи, которую сделала вахтер. Лишь один из вариантов подошел — Калетдинова. К тому же совпадает имя, день рождения. Наконец, когда мы попытались, чтобы вахтер на слух вспомнила фамилию, которую назвал ей неизвестный, вручая магнитофон, то она остановилась именно на этой. Кстати, Гурина вспомнила, правда, с небольшим опозданием, — усмехнулся Арслан, — оказывается, передавший подарок сказал, что Калетдинова выпускница. Так вот, ни на одном из факультетов на четвертом курсе нет и в помине студенток с таким именем.
— Это все?
— Нет, — негромко отозвался Арслан. — Мне представляется более чем странным загадочное исчезновение студентки Калетдиновой. Ее нет в институте, — Арслан стал загибать пальцы, — нет на квартире, нет в родительском доме, нет у брата в Риге, хотя она собиралась к нему на каникулы, наконец, нет у отца в Москве, хотя и туда она должна была приехать. — Он задумчиво посмотрел на левую руку, сжатую в кулак после перечисления. — И я не могу не задать себе вопрос: где же она? Вольно или невольно, Махмуд Насырович, я связываю воедино все эти обстоятельства. Что получается? — Арслан оживился. — Цель подарка очевидна: избавиться от кого-то из студенток четвертого курса пединститута. Но в силу ряда причин желаемый преступником результат не достигнут. Поставим теперь на место неизвестного получателя Калетдинову Люцию, что, как вы могли убедиться, достаточно вероятно. Что же тогда выходит? Ее убийство или ранение с помощью заряженного взрывчаткой магнитофона не удалось, но именно она, а никто иной из студенток-выпускниц, исчезает. Согласитесь, предположение, что преступник сумел все-таки достигнуть поставленной цели, но иным, к сожалению, пока неизвестным путем, звучит вполне убедительно.
— Пожалуй, — задумчиво произнес Азимов. — Что-то знакомая фамилия… — И, уже не слушая Арслана, раскрыл одну из лежащих на столе папок и стал быстро перебирать бумаги. Наконец он удовлетворенно откинулся на спинку стула.
— Чудеса, Арслан Курбанович, — в его голосе чувствовалась радость.
Туйчиев удивленно вскинул глаза.
— Как раз перед вашим приходом я просматривал списки уголовных дел, расследуемых в управлении. И вот, пожалуйста, — он ткнул пальцем в бумаги. — Нанесение тяжких телесных повреждений Калетдиновой Люции. Расследование ведет Журавлев. Сейчас пригласим его с делом. — Он начал набирать номер телефона. — Возможно, все станет на свое место.