— Подождем минутку, — бросил он пассажирам и выпрыгнул из кабины, прихватив сигарету.
Когда вспыхнула спичка, взгляд шофера упал на бетонный арык: там, в нескольких метрах от автобуса, неестественно вывернув руки, ничком лежала Валентина Федоровна.
Шофер крикнул рабочим и побежал к арыку. Левее на тротуаре, также без признаков жизни увидел он мужа Смирновой — Геннадия Ивановича. Шляпа его откатилась метра на полтора, и налетающий ветер чуть шевелил редкие волосы.
Водитель и пассажиры — работники завода, высыпавшие из автобуса, осмотрели пострадавших. Молодой мужчина бросился к телефону-автомату за углом, позвонил в милицию, вызвал «скорую».
Минут через двадцать, почти одновременно, прибыли дежурный наряд Госавтоинспекции и «скорая».
Врач констатировал смерть женщины в результате многочисленных тяжких телесных повреждений и травмы головного мозга.
— Более точную картину даст вскрытие, — сказала пожилая женщина в белом халате следователю ГАИ и заключила: — Можно везти в морг.
Когда поднимали Смирнова, он пришел в себя, застонал, все еще не открывая глаз. Его положили на носилки. Врач осмотрела потерпевшего:
— Надо срочно госпитализировать.
— Поговорить можно? — спросил следователь Миркарим Асанов, вопросительно глядя на врача. — Может, хоть что-то скажет о происшествии.
— Машина нас сбила… — едва шевеля губами, прерывисто шептал Геннадий Иванович. — Кажется, синяя… «Москвич» или «Жигули»… Шла на страшной скорости… Зацепила нас… потом стукнулась о дерево. Это я успел увидеть… А больше ничего не помню. Валя… Как Валя? — спросил он и беспокойно завертел головой.
Врач решительно отстранила работника ГАИ:
— Потом, после… Его надо везти в больницу.
Капитан Асанов и его коллега — эксперт оперативно-технического отдела Владимир Рогачев — пытались что-либо узнать о случившемся у присутствующих на месте происшествия работников «Узбексельмаша», но никто из них не мог сказать ничего путного, трагедия произошла за несколько минут до того, как они подъехали сюда на автобусе. Свидетелей случившегося, как видно, не было.
Сотрудники ГАИ начали обследование места происшествия. В протокол заносились все подробности, которые впоследствии могли прямо или косвенно помочь розыску автомашины, что совершила наезд и скрылась с места преступления:
«Следы шин — неотчетливо, 37 градусов.
Направление движения транспортного средства — следовала по улице Катартал со стороны улицы Подмосковная в сторону улицы Фуркат.
Имеются следы удара на дереве — 10 см длиной, 0,5 см шириной».
Затем излагались данные о положении трупа в момент его обнаружения:
«Расстояние от места наезда — пять метров».
Следователь перечитал протокол и добавил:
«Других следов нет. Заявлений и замечаний лиц по поводу происшествия не поступало».
К протоколу, как положено, присовокупили схему осмотра места происшествия. Сфотографировали общий вид перекрестка, положение трупа, дерево, о которое стукнулась машина.
И скоро из Госавтоинспекции по телетайпу разлетелись во все концы города и области ориентировки с исходными данными о совершенном преступлении и обращение ко всему личному составу УВД установить личность водителя и машину, совершившую наезд.
Когда капитан Асанов докладывал о происшествии начальнику Третьего отделения Следственного управления Тумановой, — он не мог добавить к тексту ориентировки ничего существенного.
— Значит, об автомашине, совершившей наезд, вы, собственно, не имеете никаких сведений?
— Получается, что никаких, товарищ подполковник. Из показаний потерпевшего много не выяснишь. Темновато было. Все случилось для Смирновых неожиданно. Что он мог разглядеть? Твердил: «то ли «Москвич», то ли «Жигули». Но на его слова нельзя опираться.
— Все это верно. И все же при более тщательной работе вы могли бы располагать более серьезными данными. Скажу прямо, капитан, в процессе осмотра места происшествия вы допустили ряд явных просчетов.
— Каких, товарищ подполковник?
— Вы не организовали в тот же час опрос жителей ближайших домов. Несомненно, кто-то из них случайно мог быть свидетелем происшествия. В крайнем случае, видеть все на расстоянии. Одно дело, когда человек рассказывает о том, что видел, через полчаса или час, и совсем другое — когда он будет вспоминать об этом через день или еще хуже — через неделю. Вы понимаете, какая здесь разница? Далее… Вы отметили факт удара машины о дерево, но не изъяли для проведения экспертизы краску, которая несомненно должна была остаться на коре ствола.