— Мы потеряли отличного парня, — тихо сказал командир. — Но они потеряли больше… Сообщи, радист, Центру, и будем отрываться. Сообщи еще, что немцы проводят широкую карательную экспедицию, и она началась как раз в ночь нашей выброски, а если днем раньше, то связной Центра оказался не на высоте. Ну, запрягай свой «Северок».
Она быстро раскинула рацию, начала настраиваться на свою волну. Командир вдруг увидел, что она сорвала с себя наушники, привстала с пенька.
— Командир! — хрипло сказала Сильва. — Связи нет. В «Северок», видно, пульнули, пока я Олежку тащила…
— Значит, зря тащила! — зло сказал он и тут же поправился: — Да что я говорю… Все было правильно, но рация должна работать.
Она сняла панель, осмотрела, ощупала, проверила всю схему. Схема показалась исправной. И все же чутье подсказало, что если аккуратно проследить прожилки проводов, она найдет едва видимый надлом. Семь пар глаз сопровождали ее поиск, люди старались не дышать, следя за точными движениями ее пальцев, как если бы это была тонкая нейрохирургическая операция.
— Сейчас, командир, — приговаривала она. — Сейчас, ребята, минутку!
— Нет у нас уже и минутки, — грустно остановил ее командир. — Собирайся, Лена. Потом… Будем отрываться без связи. Центр нас поймет.
Она шла, глотая слезы. Командир вдруг повернулся к ней, мягко сказал:
— Бывает и так. Час не работает — потом заработает. Это зовется партизанской удачей. Так что не теряй надежды.
Он вдруг остановился.
— Впереди засада, ребята. Иначе с чего бы птицы заметались!
Немцы их окружали. Это было ясно. Они не знали, что из волости Лаево уже понеслись немецкие депеши о мощном партизанском отряде (а их всего-то осталось восемь!), который пускает под откос эшелоны и хозяйничает в центре Эстляндии (а они скитались в продуваемом ветрами ельнике)…
Кружили, плутали в лесу, пытаясь уйти от преследователей, но все дороги были уже перекрыты карателями. Где-то нужно было пересечь опушку, чтобы вырваться из простреливаемой просеки.
— Командир, я их отвлеку, — предложил Геннадий. — Добро?
Семеро разведчиков выбрались, наконец, в густой лес. Семеро выбрались, восьмой — Геннадий — остался лежать на поляне.
Снова и снова Сильва пыталась наладить связь с Центром. Ей удалось нащупать мизинцем под конденсатором кончик провода, разыскать второй оборванный проводок и скрепить их вместе. Она услышала в наушниках слабый, далекий писк: два тире–точка, два тире–точка… Не все расслышала, но домыслила: «Сант-Яго, почему молчите? Сант-Яго, почему молчите?»
— Командир, — зашептала она. — Центр нас помнит, ждет…
Но на связь она выйти не успела. Послышался лай собак. У этих людей остался один путь — в болото, и они забрались в него, много часов лежали недвижимо, чувствуя, что ноги и руки превращаются в ледяные обрубки.
— Выживем, — говорил командир. — Повоюем.
Но воевать им осталось немного.
Из болота выбрались шестеро — седьмого похоронили между кочками, бережно укрыли мхом.
В этот день они приняли еще один бой — и еще двое ребят полегли под стройными соснами.
Их осталось четверо.
— Раскидывай рацию! — устало сказал командир. — Пусть пеленгуют — надо же доложить…
Но доложить она не могла.
Молчали все четверо.
— Аппаратура отсырела в болоте, командир. Я невезучая. Вам и верно парня бы на мое место.
— Не глупи. Ты сражалась не хуже любого парня. И в подрыве эшелона — тоже твоя доля.
Они блуждали по заснеженному лесу, по просекам, удаляясь от хруста шагов, от немецкой речи. Лай овчарок загнал их опять в болото. Нашли в центре его маленький островок, укрытый камышами. Он стал последней стоянкой группы «Балтийцы».
Им не дали отлежаться и сутки. С «мессершмитта» заметили и обстреляли. Осталось трое: командир, Сильвия и Олег. У Олега горело плечо, его трясло. В последний раз Сильва попыталась связаться с Центром, но ее не слышали.
— Прием есть? — спросил командир. — Если есть, скажи, что делается на белом свете.
На белом свете гитлеровский зверь метался в агонии. А здесь, вокруг эстонского болота, еще шевелились его страшные щупальца.
Командир прорубил в болоте лунку и опустил в мутную воду «Север». Олег и Сильва двигаться не могли — отнимались ноги. Трое разведчиков следили за тем, как медленно исчезала в проруби их последняя надежда на связь с Большой землей. Потом настал черед отрядных документов, карт, планов.
А цепи карателей ползли и все время стреляли.
Трое тоже стреляли. Потом Олег откинулся назад.
— Ну, вот и все. Если вырветесь…