Фадеичев схватил список, просмотрел, ткнул толстым пальцем:
— А Маркелов всю сумму сразу дал?
— Вот его расписка, господин Фадеичев.
Фадеичев взял перо, аккуратно вписал свою фамилию. Извлек бумажник, отсчитал ассигнации.
— Вы уж, господа, того… Установите пост круглосуточный.
— Спите спокойно, — сказал тот, что был во фраке. — Вы под надежной охраной людей, преданных царю, отечеству и частной собственности на средства производства и мануфактурные товары.
На улице Семен сердито сказал:
— Зачем ты полез к нему со средствами производства? Будь он чуть образованнее — позвал бы жандарма.
— Ничего, скушал. — Илья заглянул в свою записную книжку. — Двинем на Сумскую. К самому Циммерману.
Узнав о цели визита, владелец маленького ресторана предложил визитерам кофе, сигары.
— И не говорите, и не говорите! — согласился он. — Погромщики ведут себя так, будто они получили взятку у самого господина полицмейстера. А откуда я знаю, — спохватился Циммерман, — что вы представляете именно дружину и именно самообороны?
Семен достал из портфеля чековую книжку, на которой они предварительно оттиснули самодельную печать лимонным соком, попросил у хозяина свечку, подогрел ею чек, на котором явственно проступили слова: «Харьковская дружина самообороны».
— Мы вынуждены прибегать к конспирации, — пояснил он.
Циммерман с жаром пожал им руки. Фокус со свечкой его покорил.
Все собранные деньги они сдавали в комитет.
— Будут боевые задания? — спрашивал Семен.
— Переждать надо, — отвечали ему. — Идет волна арестов.
Нет, он не умел и не хотел ждать. И после длинных походов, валясь на свою лежанку, с горечью говорил Илье:
— Годы идут, кто-то брал Бастилию, кто-то создавал Парижскую Коммуну, а ты рискуешь ничего не взять и ничего не создать.
— Ты уже брал несколько тюрем штурмом, — посмеивался Илья. — Нельзя быть революционером такого узкого профиля.
Восков вдруг вскочил с лежанки.
— А сейчас у меня какой профиль? — резко спросил он. — Кем я стал? Экспроприатором. Ладно бы еще заводы изымал у буржуев. А я простой мелкий экс. Почти налетчик…
Получая от них очередной взнос, член комитета вдруг спросил:
— Ребята, много что-то. Все добровольные пожертвования?
— Почти, — засмеялся Илья. — Жертвователь стоит перед фактом: отдать нам или бандюгам. Мы ему симпатичнее.
Член комитета повторил, отрубая слоги:
— Нам или бан-дю-гам? — Покрылся краской. — Вы что это, товарищи, шутите?
— Ну, пошутили разок-другой с богатеями, — запинаясь, отозвался Илья.
— Да вы… Да вы просто… — Член комитета сдержал себя, перехватил тоскливый взгляд Воскова. — Семен Петрович, мы вас бережем для серьезного дела. Просили ждать. Как вы могли? На что это похоже?
— На эксов, — грубо сказал он. — Стал заурядным эксом. Со всеми их штучками, карнавальными масками и подложными справками. Разок даже отстреливался.
Член комитета достал из ящика ассигнации, швырнул их на стол. Позвал товарищей, громко сказал:
— Поглядите на них. Числятся в социал-демократах, а стали эксами. Так вот — дверь открыта! Авантюристы и эксы нам не нужны.
…Разговор в комитете лег тяжестью на сердце. Илья видел, как подавлен Семен. Газеты, которые подкладывал товарищу Илья, оставались нечитанными, к похлебке, над которой он колдовал весь вечер, Семен даже не притронулся.
— Может быть, вы теперь обедаете, Восков, у господина Циммермана? — ехидно спросил Илья.
Семен мягко сказал:
— Ты замечательный парень, Илья. Возможно, я обидел тебя чем-то. Но пойми, не каждый день человек задумывается, как жить дальше.
По утрам он уходил в комитет и возвращался неразговорчивым, с потемневшим лицом, на котором лихорадочно блестели глаза.
— Поручений нет, — горько сообщал он Илье. — Все правильно. Нужно уметь отвечать за свои ошибки.
Но однажды вернулся иным, легонько насвистывая. Поставил посреди комнаты табурет, сел, скрестил на груди руки.
— Ну, вот и все, Илья. Поверили и доверили. Задание боевое — вооружить рабочие дружины.
— За счет чего? — Илья растерялся.
Семен ответил с усмешкой:
— Я и сам долго думал. Вооружим за счет царских заказов.
Начали раздобывать сведения на железной дороге. Одолжив у знакомого костюмера мундир артиллерийского прапорщика, Восков явился к начальнику крупной товарной станции в ста километрах за Харьковом, представился посланцем интендантов и строго спросил, почему тот задерживает на путях военные эшелоны.