— Вижу, — подвел итог довольный Солодухин, — что вы и в самом деле сочувствующие. Так что шествуйте к своим хатам…
— Подожди, Петро, — остановил его Восков. — У нас батальоны на роты похожи, а ты их — по хатам.
— Я их спытал, — схитрил Солодухин, — теперь ты их спытай.
Восков выступил перед строем:
— Здоровым молодым людям на печи отсиживаться не время. Приглашаю вас в состав дивизии для защиты Советской власти, а семьи ваши мы отправим по домам и вместе будем драться за их покой и счастье.
Еще размышляли эти незадачливые люди, как подбежал ординарец и что-то доложил начдиву. Восков услышал только: «Мамонтов… полк пленен…»
Четвертый конный корпус белого генерала Мамонтова и сводная группа генерала Шкуро, скрытно напав на 76-й полк бригады Александрова, размещенный в деревне Львовке, окружила и пленила красноармейцев. Вырваться удалось немногим. Бежавший из деревни старик крестьянин рассказал, что во Львовке грабежи, мамонтовцы пытают пленных, требуя выдать комиссаров и командиров.
— Наши товарищи не заговорят, — с гордостью сказал Восков. — Не из того теста слеплены. Да и мы до утра времени не потеряем. Так, товарищ комбриг?
Восков и Солодухин находились в штабе бригады. Александров доложил, что для разгрома Мамонтовской группы выделил кавдивизион и два полка.
— Перебросьте полки на подводах, — предложил Восков. — Не зря же мы в оперативном подчинении у Первой Конной.
— Эх, — не сдержал досады самолюбивый Солодухин. — Уж и посмеются эти белые гады над Девятой стрелковой… «Мужицкой конницей» нас в своих листовках обзывают. Так ты им покажи, комбриг, чему мы научились у буденовцев.
И Александров, и Восков отлично понимали состояние Солодухина. В эти дни дивизия переходила на новую тактику боя, созданную Первой Конной Буденного, важно было увлечь бойцов призывом «пересесть на коня». По многу раз перед ними выступали начдив, комбриги, комиссары. У всех в памяти была остроумная речь Воскова:
— Маневренная тактика Первой Конной, да в соединении с нашими испытанными пешими налетами на белые банды, да еще помноженная на дружбу всех родов войск нашей армии — это же какая сила будет, товарищи? Неистребимая! И ты, Балакин, не бойся пересесть на коняку, — обращался он к знакомому красноармейцу, высмотрев его среди слушателей. — Я сам, когда первый раз сел на коня, по лицам товарищей догадался, что похож на мешок с сеном. — И, выждав, когда стихнет смех, закончил: — А сейчас ничего. На седле сплю и еще иногда за деникинцами как скаженный гоняюсь. Так что берем коня в пролетарские союзники, товарищи командиры и бойцы!
И вот сейчас, перед соединением с Первой Конной, такая неудача. Руководители дивизии понимали, как важно утвердить бойцов молодой конницы в своей силе. Ответный налет на Львовку обсуждался полночи.
…Претендент в главкомы белой армии Мамонтов с комфортом расположился в избе куркуля Лежавы и наслаждался донесениями своих соглядатаев из ставки белых. Нынешнего главкома Май-Маевского считают бездарностью, Шкуро — фигляром, английская миссия поздравляет его, чародея конных рейдов. Чародей — в сладкой дреме. Чародей не подозревает, что в эти минуты с горы под Львовкой спускаются слабо освещенные луной длинные тени, что разъезд мамонтовцев перехвачен без единого выстрела и сейчас в деревню двумя колоннами ворвутся красные полки.
Истошный крик ординарца:
— Ваше превосходительство! Красные в селе! Спасайтесь!
Претендент в главкомы перемахнул через окно в исподнем и долго скакал по степи, спасаясь от красных конников. Штаб Мамонтова был захвачен, пленные вовремя освобождены.
— Если уж голого главкома по степи гоним, — рассказывал Восков в частях об этом налете, — не зря красных коней себе завели.
Он любил обобщать факты, военком. Инструктор политотдела вернул ему однажды листок, забытый на столе.
— Ваш почерк, Семен Петрович, а слова не комиссарские, скорее командирские.
Он бегло взглянул: «Нет комсостава для артиллерии… Для батареи — нет масла, керосина, уровней. Шину для броневика».
— Не комиссарские, значит? Сегодня у меня соберутся комиссары бригад и батальонов. Передайте Леонтьеву, что я хочу видеть и ваш ударный отряд.
Он говорил о разном и вспомнил слова инструктора:
— Бои горячие, потери в людях большие, ежедневно рядовые бойцы выдвигаются на командные должности. Они должны быть подготовлены к этому и политически, и в военном отношении. Если считать, что все могут сделать один начдив и три комбрига, — с легкой иронией сказал Восков, — значит не любить свою армию. Если считать, что поиски специалистов для артбатарей или шины для броневика — дело одного Солодухина, — это значит, что кое-кто стоит на грани веры в бога.