Аллен и Питер пришли на киртан довольно рано — Свамиджи еще не выходил. Они подарили преданным новую фисгармонию. «Это для киртанов, — сказал Аллен. — небольшой подарок». Аллен стоял в дверях и разговаривали с Хаягривой. Он рассказывал ему, как пел мантру Харе Кришна в разных уголках земли — на маршах мира, на вечерах поэзии, на демонстрации в Праге, в Союзе писателей в Москве. «Светский киртан, — сказал Аллен, — но все-таки Харе Кришна». Тут вошел Прабхупада. Аллен и Питер уселись вместе с собравшимися и присоединились к киртану. Аллен стал играть на фисгармонии.
В ответ Свамиджи одобрительно кивнул головой и приветственно сложил ладони. После киртана они немного поговорили, и Свамиджи ушел к себе. Аллен сказал Хаягриве, что ему хотелось бы зайти еще раз и поговорить со Свами подольше. Хаягрива пригласил его прийти на следующий день к обеду.
Тебе не кажется, что Свамиджи чересчур эзотеричен для Нью-Йорка? — спросил Аллен.
Хаягрива, подумав, ответил:
— Может быть.
Затем Хаягрива попросил Аллена помочь Свамиджи поскольку у него истекал срок действия визы. Он приехал в Америку с визой на два месяца и с тех пор несколько раз продлевал ее еще на два месяца. Это тянулось уже год, но в последний раз, когда он обратился за продлением, ему отказали.
— Нам нужен адвокат, специалист по иммиграции, — сказал Хаягрива.
— Я дам вам на это деньги, — пообещал Аллен.
На следующее утро Аллен принес чек и еще одну фисгармонию. Наверху в квартире Прабхупады он показал ему свою мелодию, на которую пел мантру Харе Кришна, после чего они разговорились.
Аллен: Я чувствовал себя с ним немного неловко, потому что ничего о нем не знал. Я взял с собой фисгармонию, которую хотел подарить ему, и немного денег. Я подумал: это здорово, что он здесь и может разъяснить людям смысл мантры Харе Кришна. Это как-то оправдывало мое пение. Я знал, что делал, но у меня не было теологической подготовки, чтобы объяснить смысл этого кому-то другому, а у него такая подготовка была. И я подумал, что это просто здорово. Теперь я могу везде ходить и петь мантру Харе Кришна, а если кто-то захочет узнать, что это такое, я отошлю его к Свами Бхактиведанте. Если кто-то захочет узнать технические тонкости или историю происхождения мантры, я отошлю его к Свами.
Он рассказал мне о своем учителе, о Чайтанье и о цепи ученической преемственности. В голове у него было столько всего — все, над чем он работал. Он уже занимался своими переводами и, похоже, сидел тут днями и ночами. Думаю, у него было один-два человека, которые ему помогали.
Свамиджи принял Аллена очень тепло. Процитировав стих из «Бхагавад-гиты», где Кришна говорит о том, что простые люди берут пример с великих личностей, он попросил Аллена и дальше при любой возможности петь мантру Харе Кришна, чтобы его примеру последовали другие. Он рассказал, как Господь Чайтанья впервые в истории Индии организовал движение гражданского неповиновения, устроив шествие с пением мантры Харе Кришна в знак протеста против действий мусульманского правителя. Аллен был в восторге. Беседа со Свами доставила ему огромное удовольствие.
Аллен: Для меня самым главным в нем, тем, что заслоняло все наши различия, была исходившая от него доброта, та самоотверженная, бескорыстная доброта, которая сродни абсолютной жертвенности. Это всегда покоряло меня в нем, какие бы интеллектуальные вопросы или сомнения ни роились в моей голове и сколь бы циничной ни была точка зрения моего «эго». От него исходило неотразимое личное обаяние, рождавшееся из его преданности своему делу, и это обаяние сглаживало все наши разногласия. Хотя наши взгляды во многом расходились, мне всегда приятно было общаться с ним.
* * *
Свамиджи проповедовал в самом центре наркотической культуры, и вокруг него жило множество молодых людей, почти отчаянно пытавшихся изменить свое сознание наркотиками или чем-нибудь другим — любые средства были хороши. Свамиджи обещал им, что, повторяя мантру Харе Кришна, они с легкостью обретут высшее сознание, к которому так стремятся. Объясняя философию сознания Кришны, он неизбежно был вынужден проводить параллели между практикой бхакти-йоги и наркотическим опытом, хотя бы для того, чтобы показать противоположность этих двух путей. Он хорошо знал, что многие индийские «садху» принимают ганджу и гашиш, считая, что это якобы помогает им в медитации. И еще до его отъезда из Индии туристы-хиппи стали привычным зрелищем на улицах Дели.
Индия привлекала хиппи своей мистической культурой и доступностью наркотиков. Они знакомились со своими индийскими собратьями, которые заверяли их, что курить гашиш — это духовное занятие, а затем возвращались в Америку с ложными представлениями об индийской духовной культуре.
Это был целый образ жизни. В местных магазинах для наркоманов можно было купить все необходимое, от курительных трубок до шприцев. Марихуана, ЛСД, мескалин, кокаин и «крутые» наркотики, вроде героина и барбитуратов, свободно продавались на улицах и в парках. Неофициальные газеты помещали на своих страницах все важные новости из мира наркотиков, печатали комиксы, где фигурировал «капитан Кайф», и кроссворды, разгадать которые мог только бывалый наркоман.
Свамиджи приходилось объяснять им, что сознание Кришны гораздо выше пресловутых психоделических «полетов». «Вы думаете, что ЛСД может вызвать экстаз и расширить ваше сознание? — спросил он однажды у собравшихся в храме. — Тогда представьте себе эту комнату, целиком заполненную ЛСД. Таково сознание Кришны». Молодые люди постоянно приходили в храм и спрашивали у учеников Свамиджи: «Вы что, „улетаете" от этого?» И преданные отвечали: «Еще как! Можно „улететь“ при первых же звуках мантры. Хочешь, попробуй сам!»
Пожалуй, самые нашумевшие эксперименты с ЛСД в то время проводили Тимоти Лири и Ричард Олперт, преподаватели психологии из Гарварда. Они изучали действие наркотиков, публиковали результаты своих изысканий в научных журналах и пропагандировали использование ЛСД для достижения самоосознания и реализации заложенных в человеке возможностей. После того как Тимоти Лири выгнали из Гарварда, он вознамерился стать апостолом ЛСД общенационального масштаба и какое-то время возглавлял коммуну своих последователей в Мильбруке, недалеко от Нью-Йорка.
Когда члены мильбрукской коммуны прослышали о свами из Нижнего Ист-Сайда, который поет вместе со своими учениками, а те получают от этого кайф, они стали захаживать к ним в храм. Однажды вечером на киртан к Свамиджи пришло с десяток хиппи из Мильбрука. Они все пели (не столько из любви к Кришне, сколько для того, чтобы испытать, какой кайф это приносит). После лекции лидер мильбрукцев задал вопрос о наркотиках. Прабхупада ответил, что для духовной жизни наркотики не нужны, что они не могут дать человеку духовного сознания и что все религиозные видения, вызванные наркотиками, — это не что иное, как галлюцинации. Постичь Бога не так просто, чтобы это можно было сделать, приняв таблетку или накурившись. Повторение мантры Харе Кришна, объяснил он, — это очистительный процесс, который позволяет удалить пелену материальной скверны, застилающую чистое сознание живого существа. Наркотики же делают эту пелену еще плотнее и мешают человеку достичь самоосознания.