В пятидесятых сюда, спасаясь от нищеты, устремились сотни тысяч пуэрториканцев, покинувших свой бедный остров или же перебиравшихся сюда из Восточного Гарлема. Они, а также чернокожие из Гарлема и Бедфорд-Стайвесанта, в шестидесятые годы отправившиеся за ними вслед, составили новые группы иммигрантов, которые вместе с поляками и украинцами заселили трущобы Нижнего Ист-Сайда — район многоквартирных домов и переполненных улиц площадью в пять квадратных километров.
Затем, всего за несколько лет до приезда в трущобы Нижнего Ист-Сайда Бхактиведанты Свами, туда пришли новые обитатели. Несмотря на многочисленные социологические и культурологические исследования, до сих пор остается неясным, почему они вдруг появились здесь, словно огромная стая птиц или животных, которые одновременно двинулись в путь, послушные зову инстинкта, и почему спустя несколько лет исчезли.
Первые пришельцы в большинстве своем были молодыми художниками, музыкантами и интеллектуалами, вроде тех хиппи, что собирались у Бхактиведанты Свами на Бауэри. Затем появились молодые бунтари, выходцы из семей среднего класса. Поскольку найти здесь жилье было легче, а стоило оно дешевле, чем в соседнем Гринвич-Вилледж, они оккупировали Нижний Ист-Сайд, который агенты по недвижимости стали теперь называть Ист-Вилледж. Многие из них даже не пытались найти себе жилье, а устраивались прямо в подъездах домов. Привлеченные дешевым жильем и перспективой богемной жизни, эти молодые представители среднего класса — авангард общенационального молодежного движения, те, кого средства массовой информации вскоре окрестят «хиппи», — двинулись в трущобы Нижнего Ист-Сайда, выражая протест против мещанских идеалов американского общества.
Словно повинуясь зову инстинкта, за хиппи постарше потянулись молодые беглецы-подростки, а следом за ними в Нижний Ист-Сайд пришла полиция, адвокаты, работники социальных служб, появились молодежные общежития и консультативные наркологические центры. На площади Святого Марка расцвела новая торговля — магазины для наркоманов, магазины плакатов, магазины грампластинок, художественные галереи, книжные лавки. Там можно было купить всё, от папиросной бумаги до одежды хиппи и психоделических светильников.
Хиппи приходили в Нижний Ист-Сайд в полной уверенности, что, как некогда их предки-иммигранты, нашли наконец землю обетованную. Когда взорам иммигрантов прошлого, которые прибывали в Америку из Европы, наконец открывался силуэт Манхэттена и статуя Свободы, гавань Нью-Йорка казалась им воротами в сказочную страну богатства и неограниченных возможностей. Теперь, в 1966 году, американская молодежь со своими надеждами устремилась в Нью-Йорк, и вид только что открытой мистической земли — трущоб Нижнего Ист-Сайда — наполнял их сердца восторгом.
Соседство было беспокойное: с одной стороны — хиппи, с другой — пуэрториканцы, поляки и украинцы. Коренные жители этих районов были возмущены появлением пришельцев, которых, в отличие от них, никто не заставлял жить в трущобах. И правда, многие молодые хиппи происходили из семей иммигрантов, поколениями боровшихся за то, чтобы занять место среди представителей американского среднего класса.
Тем не менее молодежная миграция в Нижний Ист-Сайд была такой же реальной, как в свое время переселение пуэрториканцев, поляков или украинцев, хотя причины ее, разумеется, были иными.
Хиппи отвергали мещанский образ жизни своих родителей, идиотский оптимизм телевидения и рекламы и отказывались от эфемерных целей и идеалов американского среднего класса. Они разочаровались в родителях, учителях, священнослужителях, политических лидерах, средствах массовой информации, были недовольны американской политикой во Вьетнаме. Их привлекали радикальные политические идеологии, рисовавшие Америку жестоким эгоистичным гигантом-эксплуататором, который должен либо измениться, либо погибнуть. Они искали подлинной любви, подлинного мира, подлинной жизни и подлинного духовного сознания.
Тем летом, когда Бхактиведанта Свами переехал на Вторую авеню, 26, первая волна великого молодежного бунта шестидесятых уже докатилась до Нижнего Ист-Сайда. Здесь хиппи обрели долгожданную свободу — свободу жить в простоте и бедности, выражая себя в искусстве, музыке, наркотиках и сексе. Все только и говорили что о духовных поисках. ЛСД и марихуана открыли им доступ в новые сферы сознания. В моде были восточные культуры и восточные религии. С помощью наркотиков, йоги, братства или просто свободы хиппи надеялись обрести просветление. Каждому полагалось сохранять непредубежденность и широту взглядов, у каждого была своя собственная вселенская философия, замешанная на обрывках сведений из случайно прочитанных книг, экспериментах с наркотиками и собственных переживаниях. Даже если их жизнь казалась бесцельной, они, по крайней мере, гордились тем, что вышли из бессмысленной игры, где игрок продает душу за материальные блага, поддерживая тем самым уже насквозь прогнившую социальную систему.