После омовения он шел в гостиную, где вокруг него рассаживались собравшиеся ученики. Он садился на коврик, лицом к изображению Панча-таттвы, и, при помощи маленькой ложечки набрав в левую ладонь воды из металлической чашечки, разводил жидкую пасту из кусочка вриндаванской глины. Затем, окуная безымянный палец правой руки в желтоватую глиняную массу, он наносил на тело священные знаки вайшнавского тилака. Глядя в маленькое зеркальце, которое ловко удерживал большим пальцем и мизинцем левой руки, он набирал немного жидкой глины и наносил на лоб вертикальную полоску, после чего правым мизинцем проводил по влажной глине от бровей к волосам — так, чтобы получились две ровные параллельные линии. Затем он наносил такие же знаки еще на одиннадцать мест на теле, а ребята сидели вокруг и наблюдали за его действиями, порой задавая вопросы, а порой делясь своим пониманием сознания Кришны.
Свами: Мой Гуру Махараджа обычно ставил тилак, не пользуясь зеркалом.
Преданные: И он был ровный?
Свами: Ровный или нет — неважно. Да, он был ровный.
После этого Бхактиведанта Свами усаживался и беззвучно повторял мантру гаятри. Намотав на большой палец правой руки священный шнур брахмана, он садился, выпрямив спину, и молча шевелил губами. Его открытые плечи, руки и грудь были худы, но округлый живот слегка выдавался вперед. Кожа его была шелковисто-гладкой, совсем как у юноши, только лицо несло на себе отпечаток прожитых лет. Движения его рук были отточены и изящны.
Он брал в левую руку два медных колокольчика и, слегка позванивая, зажигал две ароматические палочки от стоящей возле изображения Господа Чайтаньи свечи. Палочками, от которых поднимался ароматный дым, он медленно описывал перед Господом Чайтаньей маленькие круги. Сосредоточенно глядя на картину и не переставая звенеть, он словно свивал из струй дыма ароматные спирали. Никто из присутствующих не понимал, что он делает, хотя происходило это каждый вечер. Таков был ритуал. В нем был какой-то смысл. Между собой ребята прозвали эту церемонию «колокольчики».
По понедельникам, средам и пятницам после «колокольчиков» наступало время вечернего киртана. Несколько преданных заранее спускались на первый этаж, встречали гостей и рассказывали им о Свами и о мантре. Но без самого Свами программа начаться не могла. Никто из ребят не умел петь и играть на барабане, и никому даже в голову не пришло бы самому вести киртан. Только в семь часов, когда Свами входил в храм, программа начиналась.
Приняв душ и надев чистые домотканые индийские одежды, с похожими на стрелки знаками вайшнавского тилака на руках и на теле, Бхактиведанта Свами выходил из своей квартиры и спускался в магазинчик, чтобы воспользоваться еще одной счастливой возможностью восславить Господа Кришну. Маленький храм был заполнен дикими и отнюдь не похожими на брахманов простодушными молодыми американцами.
Дон был для Свами сущим наказанием. Он месяцами торчал в магазинчике, практически ничего не делая, а изменить свои привычки даже не пытался. Речь его была крайне вычурной. Дон не просто говорил, он выговаривал каждое слово, и вдобавок изъяснялся только полными предложениями, совершенно их не сокращая, словно читал вслух какую-то книгу. Не то чтобы он был интеллектуалом — просто для него это был способ изменить естественную манеру разговора. Речь Дона поражала окружающих своей вычурностью; многим казалось, что это результат чрезмерного увлечения наркотиками. Таким способом он пытался дать понять окружающим, что он — не обычное живое существо. Завязывать с марихуаной он даже и не думал, даже после того, как Свамиджи попросил об этом всех своих «постояльцев». Иногда к Дону заходила подружка, и они сидели вместе, интимно беседуя, а иногда даже целовались. Но Свами он любил. Однажды он даже дал ему денег. Дону нравилось жить в магазинчике, и Свамиджи не протестовал.
А вот другие жаловались. Как-то раз один из недавних гостей заглянул в храм и застал там Дона, одиноко сидящего в облаке дыма от марихуаны.
— Траву куришь? Но ведь Свами запрещает здесь курить!
Дон стал оправдываться:
— Я не курил. Ты не истину глаголешь.
Тогда парень полез в карман его рубашки и достал оттуда сигарету, набитую ганджой. В ответ Дон ударил его по лицу. Слух о происшествии быстро облетел остальных. Ребята засомневались: как вести себя в подобных случаях? Как бы поступил Свами? Что делать, если кто-то курит травку? Хотя преданному не полагается курить, может, иногда это нормально? С этими вопросами они отправились к Свамиджи.