— Простите, мне нужно идти, — решительно сказал я, — я на перерыве.
Говоря это, я уже продвигался к двери, и Свамиджи неожиданно ответил мне широкой, счастливой улыбкой. Казалось, ему понравилось, что я работаю, что молодой человек занят серьезным делом. Я пришел не потому, что мне было нечем заняться и некуда пойти. Одобрив мою решительность, он позволил мне выйти.
Чак: Один из преданных пригласил меня на личную встречу со Свами. Меня провели в коридор, за которым неожиданно открылся прекрасный маленький скверик со столом для пикника, купальней для птиц, скворечником и цветочными клумбами. Пройдя через двор, мы вошли в здание, в каких обычно живут люди среднего достатка. Мы поднялись по лестнице и вошли в совершенно пустую квартиру — в ней не было никакой мебели, только белые стены и паркетный пол. Миновав гостиную, мы прошли в следующую комнату, где на тонком хлопчатобумажном коврике, покрытом тканью с вышитыми слонами, откинувшись на подушку, прислоненную к стене, сидел Свами; он выглядел очень величественно и одухотворенно.
Однажды Брюс возвращался домой вместе с Уолли и поделился с ним своей мечтой поехать в Индию и стать профессором восточной литературы.
— Зачем в Индию? — удивился Уолли. — Сама Индия приехала сюда! Свамиджи и так учит нас этим истинам. Зачем ехать так далеко?
Брюс подумал, что Уолли, пожалуй, прав, и решил отказаться от своей столь долго лелеемой мечты отправиться в Индию — по крайней мере, до тех пор, пока Свами здесь.
Брюс: Я направился в храм, чтобы лично встретиться со Свамиджи. Оказалось, что вход в его квартиру — со двора. Какой-то парень сообщил мне номер квартиры и сказал, что я могу запросто пойти и поговорить. Он сказал:
— Да, просто иди.
Миновав зал, я пошел дальше, через цветущий дворик. В Нью-Йорке такие дворы — большая редкость. Там было очень красиво. Во дворе за столиком сидел юноша. Он сосредоточенно печатал на машинке и казался чистым и возвышенным. Я поспешил наверх и позвонил в дверь квартиры 2С. Через некоторое время дверь открылась, и я увидел Свами.
— Да? — произнес он.
Я сказал:
— Я хотел бы с вами поговорить.
Он открыл дверь шире, отступил назад и пригласил меня:
— Хорошо, входите.
Мы вошли в гостиную и сели лицом друг к другу. Он сидел за своим рабочим столом — металлическим ящиком — на очень тонком коврике, покрытом шерстяным то ли одеялом, то ли покрывалом, с потрепанными краями и орнаментом из слонов. Он спросил, как меня зовут, и я представился: «Брюс». Тогда он заметил:
— A-а. В Индии, в период британского правления, был такой лорд — Брюс, — и он начал рассказывать что-то о лорде Брюсе, который был генералом и участвовал в каких-то кампаниях.
Я почувствовал, что должен рассказать Свами о себе, и обнаружил, что слушает он с неподдельным интересом. Было необыкновенно уютно сидеть в его квартире, беседовать с ним, и видеть, что ему на самом деле интересно узнать обо мне.
Во время беседы он смотрел поверх меня, на стену, и говорил о Господе Чайтанье. Очевидно, он смотрел на какую-то картину или что-то подобное, но глаза его светились глубоким чувством любви. Я обернулся, чтобы понять, на что он так смотрит, и увидел картину в темной раме: Господь Чайтанья, танцующий в киртане.
Встреча со Свамиджи неизбежно превращалась в философскую дискуссию.