Следовательно, если Абсолютная Истина одна, относительно чего, мы полагаем, нет двух мнений, не может быть также и двух гуру. Ачарьядева, для выражения нашего смиренного почтения которому мы сегодня собрались, не является гуру сектантской общины или одним из многих противоречащих друг другу толкователей истины. Напротив, он — джагад-гуру, то есть гуру для всех нас; единственное различие в том, что одни повинуются ему добровольно, а другие не делают этого прямо.
Тем гуру, о котором Абхай говорил, был, без сомнения, Шрила Бхактисиддханта Сарасвати, представитель изначального автора ведических писаний, Вьясадевы. Абхай объяснил, как Господь Кришна передал трансцендентное знание Брахме, творцу этой вселенной. От Брахмы знание перешло к Нараде, от Нарады — к Вьясе, от Вьясы — к Мадхве... Поскольку Шрила Бхактисиддханта представлял ведическое знание таким, как оно есть, без каких-либо интерпретаций, не отклоняясь от парампары, — он был подлинным ачарьей, который способен просвещать других в богооткровенном знании Вед.
Абхай продолжал:
Господа, наши знания так ничтожны, наши чувства так несовершенны, а наши возможности так ограниченны, что мы не способны составить ни малейшего представления о сфере абсолютного, пока не предадимся лотосным стопам Шри Вьясадевы или его истинного представителя.
Духовная наука, объяснил Абхай, известна в Индии тысячи лет. Именно это знание, хотя и частично утраченное и искаженное в настоящее время, было истинным даром Индии всему миру.
Поэтому неизбежен вывод, что невежество нынешнего века возникло не от отсутствия материального прогресса, а от того, что мы потеряли ключ к своему духовному прогрессу, первейшей потребности человеческой жизни и отличительной черте человеческой цивилизации высшего типа. Умение бросать бомбы с самолетов еще нельзя назвать прогрессом, потому что оно, по сути дела, мало чем отличается от примитивной, варварской практики сбрасывания на головы врагов камней с вершин гор. Совершенствование в искусстве убивать своих соседей с помощью пулеметов и ядовитых газов, безусловно, не является продвижением вперед от примитивного варварства, гордившегося своим искусством убивать с помощью лука и стрел? Гипертрофированное чувство болезненного самолюбия также не свидетельствует ни о чем ином, как о животном образе мышления...
Итак, в то время, когда другие еще пребывали в лоне исторического забвения, мудрецы Индии развили иной тип цивилизации, позволившей им познать себя. Они обнаружили, что все мы отнюдь не материальные существа, а духовные, вечные и неуничтожимые слуги Абсолюта.
Абхай продолжал, описывая ужасные последствия впустую растраченной человеческой жизни и страдания повторяющихся рождений и смертей. Снова и снова он подчеркивал необходимость вручить себя духовному учителю. Он обрушивался с критикой на мирских философов, безбожных политиков и слепых рабов чувств. Он много раз указывал на естественное положение живого существа — возвышенное положение слуги Бога и слуги Его чистого преданного. Абхай, получивший посвящение чуть более двух лет назад, говорит здесь о себе как об ученике:
Господа, хотя в науке о Трансцендентном мы подобны несмышленым детям, тем не менее Его Божественная Милость, наш Гурудева, зажег в нас маленький огонек, чтобы рассеять непроглядную тьму эмпирического знания. Теперь мы так надежно защищены, что никакие философские аргументы школ эмпирической мысли не заставят нас ни на йоту отступить с позиции вечной зависимости от лотосных стоп Его Божественной Милости. Более того, мы готовы бросить вызов самым эрудированным ученым школы майявады и доказать, что только Верховная Личность, Бог, и Его трансцендентные развлечения на Голоке составляют возвышенную мудрость Вед.
Свою речь он завершил короткой молитвой, исполненной смирения.