Помимо небольшой группы нескольких оставшихся ветеранов, бывших когда-то регулярными солдатами, защита населения во многих случаях была доверена тем же варварам, чьи действия бывали иногда узаконены и закреплены договором, как, например, в отношении города Коммагены[187]. Когда Евгиппий утверждает, что город «находился под строгим присмотром варваров, которые поселились там после того, как заключили соглашение с римлянами», следует задаться вопросом, кто имел власть и полномочия для заключения foedus[188]. Были и те, кто предполагал, что, по причине распада институтов, теми, кто заключил соглашение, были сами горожане (habitatores oppidi)[189].
Многие города платили дань королю ругов Фелетею[190], предлагавшему свою защиту тем, кто желал избежать опустошений со стороны аламаннов или тюрингов. Этот государь вновь заселял находившиеся под его контролем центры посредством выведения в них групп или отдельных лиц, которые, очевидно, были обязаны вносить ему дань как плату за гарантированную защиту. Нельзя исключать, что налоговый взнос, причитавшийся с граждан империи, в некоторых случаях просто сменил получателя и сборщика. В самом деле, Vita не упоминает о налогах или взысканиях, выплачиваемых имперскому правительству, которое, очевидно, уже разорвало свои отношения с Нориком, предоставив его собственной судьбе. Но каким образом оплачивалась эта защита? Если гарнизон Батависа и отправился на поиски своего жалованья в монетарном виде, в золоте, то в Vita нет других значимых свидетельств об использовании денег, а благосостояние в целом связано с обладанием съестными припасами, продуктами первой необходимости[191]. Возникающая при этом картина являет собой изображение беднейшего общества, постоянного балансирующего на грани нищеты и абсолютного отсутствия ресурсов, борющегося за выживание, в котором обладание зерном, плодами, маслом, одеждой не было чем-то само собой разумеющимся или привычным. А ведь столетием ранее Норик, Паннония и Реции были не только производителями, но и, как сообщает Амвросий, экспортерами зерна, и когда в 383 году жесточайший голод поразил все страны средиземноморского бассейна, паданская долина испытала лишь слабый его отголосок именно потому, что эти регионы экспортировали пшеницу, произраставшую в изобилии[192]. Конечно, прошло целое столетие и во многих районах обосновались варвары. Масло стало очень ценным товаром, «которое поступало на рынок только после труднейшей перевозки усилиями купцов»[193]. Для того, чтобы удовлетворить потребность в нем бедняков Лавриака, собранных Северином в церкви, понадобилось настоящее чудо! Тем не менее, внутренний обмен происходил, по крайней мере, так кажется, почти регулярно. Такой вывод можно сделать из сообщения о необыкновенном исцелении больного, чуде, вызвавшем великое изумление у людей, переполнявших еженедельный рынок[194]. В Vita упоминается также nundinae barbarorum[195], где в числе товаров находились также пленники, предназначенные для продажи в качестве рабов, которых Северин стремился выкупить[196]. Депортация римских граждан за Дунай и их обращение в рабство были, по-видимому, часто повторяющимся явлением. Потребность в обмене продуктами побудила граждан Батависа обратиться к святому с просьбой о ходатайстве перед королем ругов Февой, и ими было получено разрешение торговать за Дунаем[197]. О том, каковы были товары, мы можем лишь предполагать; в Vita неоднократно упоминаются сбор пшеницы[198], производство вина[199], возделывание фруктовых деревьев. В прошлом Норик был известен вывозом своей шерсти, железом, стекольной промышленностью.
188
Согласно
191
О внезапном прекращении денежного обращения в регионе вскоре после 400 года см.
192
Ambr. ep. 18. 20–22. См.
199
В дунайских областях по очевидным климатическим причинам никогда не существовало производства вина, достаточного для удовлетворения внутреннего спроса, и многие относящиеся к IV веку свидетельства удостоверяют его импорт из соседних областей (Ambr. Hel. 53; ep. 18. 20–22), несмотря на запрет экспорта вина варварам, как следует из CI IV 41. 1, о чём см.