Praecellentissimus Rex. Одоакр в истории и историографии

Последнее быстрое замечание по этому вопросу: в то время как в § 37[406] говорится, что Одоакр «низложил Августула с царства» (deposuit Augustulum de regno), в § 45 используется иное выражение. Этим параграфом возобновляется повествование о западных событиях после изложения событий восточных, бегло упоминающего о заговоре Василиска и о реставрации Зенона, которому расточаются похвалы — правду сказать, чрезмерные, — подчеркивающие его щедрость ко всем (munificus omnibus) и отмечающие его согласие с сенатом и народом, так что устанавливались его «изображения в разных местах в городе Риме» (imagines per diversa loca in urbe Roma)[407]. О таких идиллических отношениях между Римом и Зеноном, мне кажется, больше нет никаких свидетельств: исавр Тарасикодисса, на которого константинопольцы уже смотрели с подозрительным высокомерием и чье правление было усеяно заговорами, сговорами и предательствами, вряд ли очаровал бы великое римское собрание. Кроме того, здесь анонимный компилятор допустил промах, написав Рим вместо Константинополя. Это невозможно проверить, однако в любом случае одобрение Зенона даже в Константинополе, как уже говорилось, переживало взлеты и падения. Поэтому более чем правдоподобно, что компилятор допустил ошибку либо при сшивании отрывков не только эта фраза, но и весь параграф был вставлен произвольно и не к месту, так как tempora Зенона отнюдь не были pacifica, и сам он не recordatus est amorem senatus et populi. В § 45, как мы уже отметили, после отступления о восточных событиях, с возвращением фокуса на Запад повторяется, что Odoacar, cuius supra fecimus mentionem, mox deposito Augustolo de imperio, factus est rex…[408] Один нюанс (nuance), внешне незначительный: deposuit Augustulum de regno (§ 37)[409]; deposito Augustolo de imperio (§ 45), с добавлением упоминания о том, что Августул ante regnum звался a parentibus Romulus (§ 37). Regnum и imperium. Будущее и прошлое институциональной основы Запада. Но, возможно, в этом случае имеет место очередная неточность, банальная погрешность, и анонимный компилятор был заведомо не в состоянии уловить кроющийся в ней подтекст институционального и правового порядка[410].

Weregeldum?

В § 38 интерес полностью перемещается на Одоакра. Неоднозначная рукописная традиция поспособствовала созданию путаницы и узаконила различные интерпретации. Поэтому для лучшего понимания состояния проблемы будет полезно привести рассматриваемый отрывок полностью — так, как он восстановлен в тойбнеровском издании Жака Моро: (Odoacar) Ingrediens autem Ravennam deposuit Augustulum de regno, cuius infantiae misertus concessit ei sanguinem, et quia pulcher erat, etiam donans ei reditum sex milia solidos, misit eum intra Campaniam cum parentibus suis libere vivere. Enim pater eius Orestes Pannonius, qui eo tempore, quando Attila ad Italiam venit, se illi iunxit et eius notarius factus fuerat. Unde profecit et usque ad patricatus dignitatem pervenerat[411]. Это принятое на сегодняшний день чтение основано, однако, на исправлении, внесенном Анри де Валуа в 1636 году в первом издании Анонима. Действительно, в кодексе Berolinensis 1885, единственном свидетельстве этого отрывка, читается: Ingrediens autem Ravennam deposuit Augustulum de regno cuius infantiae misertus concessit ei sanguinem, et quia pulcher erat, tamen donavit et creditor sex milia solidos et misit eum intra Campaniam cum parentibus suis libere vivere[412].

Очевидны противоречивость и нелогичность оригинального чтения Berolinensis: лишено смысла сообщение о том, что Одоакр даровал жизнь Августулу и, тем не менее, в качестве кредитора подарил ему доход в шесть тысяч солидов. Противоречит всякому законченному смыслу тот факт, что он пощадил его и все же обеспечил ему доход в качестве кредитора[413]. Хиршфельд, столкнувшись с нелогичностью данного выражения, предложил заменить tamen на etiam, что действительно придает предложению бо́льшую органичность: Одоакр пощадил жизнь юного Ромула и, кроме того, предоставил ему доход в 6000 солидов. Но как совместить это с относимым к Одоакру приложением creditor? Существует ли какая-нибудь связь с продолжением параграфа, содержащим чрезвычайно несвязный — по крайней мере, внешне, — очень краткий портрет Ореста, в котором, помимо этнонима Pannonius, упоминается тесная связь с Аттилой, чьим notarius он был до того, как достиг patriciatus dignitatem? Согласно убедительной гипотезе, источник, которым пользовался валезианский эксцерптор, отражал германскую среду или был к ней очень близок, «именно ту среду, в которой выплаченная в пользу Ромула Августула денежная сумма могла восприниматься в терминах германского права как вергельд (weregeldum), внесенный в качестве искупительного штрафа (compositio), уплаченного Одоакром как убийцей: "явившись… Одоакр… убил Ореста" (superveniens… Odoacar… occidit Orestem); вергельд, уплаченный всей семье убитого — Ромулу и его parentes — как было обычным в германском уголовном праве… вергельд, кроме того, наивысшего размера, потому что (enim) речь шла о высшем сановнике, о патриции (patricius), а древнее германское право, как известно, соизмеряло вергельд с "личными качествами" (qualitas personarum)»[414]. Весьма правдоподобным выглядит предположение, что в этом отрывке проступает менталитет, очень близкий к германскому миру и его культуре. Остается, однако, неразрешенным ряд вопросов, из которых первый неизбежно ставится о том, что Одоакр, убив как Ореста, так и его брата Павла, стал бы должником Ромула и его остальной семьи, а не creditor. Следует предположить предшествующие отношения между Орестом и Одоакром, или, скорее, между их семьями. Как уже упоминалось, отец Одоакра Эдекон был одним из primores скиров и стал видной фигурой при Аттиле, когда его народ был покорен гуннами[415]. Многочисленные поручения, как дипломатические, так и военные, возлагались на Ореста Аттилой, чьим comes и scriba, как упоминалось ранее, он был. Мы знаем, что в 448 году Эдекон и Орест вместе принимали участие в дипломатической миссии в Константинополь. Возможно, таким образом, что контакты между двумя семьями восходили ко временам службы при гуннском королевском дворе, но речь идет лишь о гипотезе, основанной на косвенных доказательствах. Также крайне необычным, если не сказать неразумным, кажется то, что решение сохранить жизнь юному Августулу проистекало из того факта, что он был красив (et quia pulcher erat…)[416]. Дальше мы увидим, что Одоакр не был чужд актов милосердия, щадя даже опасных врагов, как в случае с королем ругов Февой, который, по сообщению Auct. Havn. Ordo Prior, несмотря на то, что начал войну и нанес огромные потери войску Одоакра, был пощажен и уведен в Италию. И, наконец, совершенно не связанным кажется вышеприведенный портрет Ореста, о чьем убийстве уже сообщалось в предыдущем параграфе, который в данном параграфе следует непосредственно за информацией о предоставленном Августулу позволении vivere libere intra Campaniam cum parentibus suis. Этими parentes, учитывая, что отец и дядя были мертвы, очевидно, являлись другие члены семьи, безвредные для политических планов Одоакра. Принимая во внимание испорченность текста, мне кажется невозможным отвергнуть предположение, что et creditor, как читается в Berolinensis, может быть в действительности неправильно понятым чтением банального вводного предложения, ut creditur. Если мы допускаем такую возможность, текст приобретает иной смысл: Ingrediens autem Ravennam deposuit Augustulum de regno cuius infantiae misertus concessit ei sanguinem, et quia pulcher erat, tamen donavit ut creditur sex milia solidos et misit eum intra Campaniam cum parentibus suis libere vivere[417][418].

406

В издании Ж. Моро, на которое ссылается Е. Калири, эта фраза содержится в § 38.

407

Аnon. Vales. II 39–44, 11–12 Moreau: Ergo postquam factus est imperator Zeno a filio suo Leone, qui natus fuerat de filia Leone Ariagne nomine, regnat cum filio suo anno uno, et merito Leonis regnum remansit apud Zenonem. Zeno vero cum filio iam regnans anno uno, imperavit annos XIIII, Isauriae nobilissimus, qui dignus esset filiam imperatoris accipere, exercitus in arma. Perhibent de eo, quia patellas in genucula non habuisset, sed mobiles fuissent, ut etiam cursum velocissimum ultra modum hominum haberet. In re publica omnino providentissimus, favens genti suae. Huic insidiabatur Basiliscus ipse, primus senator: quo cognito, Zeno cum aliquantis divitiis petiit Isauriam. At ubi ille egressus est, mox Basiliscus, qui ei, ut dictum est, insidiabatur, arripuit imperium. Basiliscus imperavit annos II. Zeno confortans Isauros intra provinciam, deinde misit ad civitatem Novam, ubi erat Theodericus dux Gothorum, filius Walamerici, et eum invitavit in solacium sibi adversus Basiliscum, obiectans militem, post biennium veniens, obsidens civitatem Constantinopolim. Sed quia senatus et populus Zenonem metuentes, ne quid mali pateretur civitas, relicto Basilisco, se illi omnes dederunt, aperta civitate. Basiliscus, fugiens ad ecclesiam, intra baptisterium cum uxore et filiis ingreditur. Cui Zeno dato sacramento securum esse de sanguine, exiens, inclausus cum uxore et filiis intra cisternam siccam, ibidem frigore defecerunt. Zeno recordatus est amorem senatus et populi; munificus omnibus se ostendit, ita ut omnes ei gratias agerent. Senatum Romanum et populum tuitus est, ut etiam ei imagines per diversa loca in urbe Roma levarentur. Cuius tempora pacifica fuerunt («Итак, после того, как Зенон был сделан императором своим сыном Львом, который был рождён от дочери Льва по имени Ариагна, он правит один год вместе со своим сыном и по праву царство Льва осталось у Зенона. Зенон же, уже правивший один год вместе с сыном, правил 24 года, знатнейший в Исаврии, который был удостоен взять [в жёны] дочь императора, испытанный в сражениях. О нём рассказывают, что, поскольку он не имел чашечек в коленях, но они были гибкими, то отличался быстрейшим бегом, сверх человеческого предела; в делах же государственных вообще крайне предусмотрителен, покровительствовал своему народу. Против него злоумышлял Василиск, первый сенатор; узнав об этом, Зенон с некоторыми богатствами устремляется в Исаврию. Но как только он удалился, тотчас же Василиск, который, как было сказано, злоумышлял против него, захватил верховную власть. Василиск правил 2 года. Зенон укрепил исавров в провинции, затем послал к городу Нова, где находился Теодерих, вождь готов, сын Валамериха, и призвал его себе на помощь против Василиска. Он послал вперёд войска, и через два года пришёл и осадил город Константинополь. Но поскольку сенат и народ боялись Зенона, они, чтобы город не претерпел никакого бедствия, оставив Василиска, все сдались, открыв [ворота] города. Василиск, бежав в церковь, вместе с женой и детьми укрылся в баптистерии. Зенон, дав ему клятву, что его кровь не будет пролита, запер вышедшего вместе с женой и детьми внутри сухой цистерны, и там они умерли от холода. Зенон запомнил любовь сената и народа и проявил себя ко всем настолько щедрым, что все выражали ему благодарность. Он позаботился о римском сенате и народе, поэтому ему даже воздвигались изображения в разных местах в городе Риме. Его времена были мирными» (лат.)).

408

«О котором мы упоминали выше, едва отстранив Августула от власти, стал королём…» (лат.).

409

В издании Ж. Моро, на которое ссылается Е. Калири, эта фраза находится в § 38.

410

Regnum et imperium чередуются также в связи с Зеноном: § 39: …regnat cum filio suo anno uno, et merito Leonis regnum remansit apud Zenonem… cum filio regnans anno uno, imperavit annos XIIII; § 41: Basiliscus… arripuit imperium… imperavit annos II.

411

«Вступив в Равенну, [Одоакр] низложил Августула с царства, но, сжалившись над его детским возрастом и потому, что тот был красив, сохранил ему жизнь, а также пожаловал ему доход в шесть тысяч солидов и отправил его в Кампанию вместе с его родственниками жить на свободе. Ведь его отец паннонец Орест, который в те времена, когда Аттила прибыл в Италию, присоединился к нему и стал его нотарием, после чего до того преуспел, что достиг достоинства патрициата» (лат.).

412

«Вступив в Равенну, он низложил Августула с царства, но, сжалившись над его детским возрастом и потому, что тот был красив, сохранил ему жизнь, однако подарил и кредитор шесть тысяч солидов и отправил его в Кампанию вместе с его родственниками жить на свободе» (лат.).

413

Cessi, Fragmenta Historica, cit., XXII: «Чтение неясное и отрывок повреждён, но изобретённая издателями форма исправления не является наилучшей: грамматически я не могу объяснить конструкцию двойного винительного и по смыслу неясно, означает ли это, что он предоставил ему свободу отъезда (действительно: возвращение (На латыни reditus может означать как «доход», так и «возвращение».), а куда?) за 6000 солидов или же подарил ему 6000 солидов за отъезд. Кроме того, это противоречит всему последующему, так как текст говорит misit eum etc., и это значит, что он сослал его в Кампанию, где тот мог жить на свободе. Чтение creditor вполне можно защищать, даже если невозможно точно очертить его содержание. Акт дарения, совершённого Одоакром в пользу Августула, связывается с существующими между ними семейными отношениями. Аноним действительно говорит о них непосредственно после этого: Etenim (скорее, чем enim) pater eius Orestes etc. К сожалению, у нас отсутствует начало рассказа и мы не знаем подробностей существовавших между двумя этими персонажами отношений, которые, конечно, объяснили бы и creditor, и дарение; но поэтому мы не можем по собственному усмотрению удалить из текста даже такой слабый намёк на столь неясные события. Кто знает, не могло ли быть так, что Одоакр требовал просроченные долги у семьи Августула? Не вызывает сомнений, что дарение 6000 солидов согласно тексту Анонима зависит от их семейных взаимоотношений; и мы также отмечаем, что ни Марцеллин, ни Иордан не говорят о таком дарении, равно как обходят молчанием семейные отношения».

414

Calderone, Alle origini della "fine", cit., 42–43.

415

Prisc. frg. 11, 243–252 Blockley.

416

Очевидна нелогичность причины quia pulcher erat, которая кажется относящейся к Августулу. Самым очевидным объяснением является плохо удавшаяся сшивка, очередной не к месту приклеенный лоскут (patchwork). Но если мы допустим, в порядке абсурда, что это выражение следует связывать с Одоакром и представим значение pulcher относящимся не обязательно и не только к внешности (хотя Одоакр, как свидетельствует Евгиппий, был высок и, возможно, внешне красив), изменится смысл: Одоакр низложил Августула… и потому, что был pulcher, сохранил ему жизнь и подарил ему значительный доход…

417

«Вступив в Равенну, он низложил Августула с царства, но, сжалившись над его детским возрастом и потому, что был красив, сохранил ему жизнь, однако даровал, поскольку был должен, шесть тысяч солидов и отправил его в Кампанию вместе с его родственниками жить на свободе» (лат.).

418

Предложенное Кальдероне (Calderone, Alle origini della "fine", cit., 47–48) исправление дошедшего до нас чтения: «donavit ut creditori («Подарил как кредитору» (лат.)) (или donavit ei creditori («Подарил ему, кредитору» (лат.))) является одним из самых простых и осторожных исправлений рукописного текста, которое можно было бы представить даже так: donavit, ut creditor («Подарил, потому что кредитор» (лат.)), относя, естественно, вводное слово к Августулу (примерно как quia esset — в смысле, Августул — creditor («Поскольку он был кредитором» (лат.)), с ut "относительно-причинного" типа), и снимая с себя ответственность за такое словосочетание, столь неортодоксальное вследствие невежества в латинском языке, которое и в самом деле весьма велико у этого автора (достаточно упомянуть систематическое использование причастия настоящего времени в функции перфекта индикатива). С таким чтением отношение между убийцей и родственниками убитого представлялось бы, при осуществлении compositio (Здесь — искупительная компенсация за причинение вреда.), как кредит/дебет, происходящее как раз из componere… Можно было бы также предложить читать donavit ut caeditor, "потому что убийца"; также и в этом случае значительную роль следовало бы отвести недостаточному знанию латинского языка; caeditor было бы ужасным неологизмом невежды, неумело придуманным на основе caed-ere вместо caesor, периодически повторяющегося, со значением "убийца, наносящий раны", в меровингской латыни».