Таким образом, как мне кажется, можно утверждать, что подписанное в 476 году соглашение обеспечивало, по крайней мере, в течение 13 лет правления Одоакра, атмосферу спокойствия в водах Средиземноморья.
Вполне очевидны политическое значение и экономические последствия этого соглашения. Следует подчеркнуть, что, если предложенная реконструкция событий верна и наше предположение о его датировании правильно, такой договор представляет собой первый политический акт Одоакра после его провозглашения войсками, подписанный, возможно, даже раньше выяснения отношения к этим событиям все еще живущего в Далмации легитимного западного императора Юлия Непота. Одоакр, с политической точки зрения находившийся в крайне неустойчивом положении, решил провести переговоры, имевшие целью получение Сицилии — земли, имеющей основополагающее значение для разрешения давних проблем со снабжением, ключевого пункта средиземноморских маршрутов и передвижений войск[610]. Бесспорно, это был политический успех огромного значения, проявившийся также в его продолжительности: с момента, когда остров перешел в его руки, и достоверно до 489 года, о чем неоспоримо свидетельствует папирус Tjäder 10–11[611]. Таким образом, в последние месяцы 476 года Одоакр, лишенный официального признания и правовых гарантий варварский король, сумел приобрести у вандалов землю, владение которой было крайне важно для экономического развития римской сенаторской аристократии. Не имеет значения, что вандалы удержали в качестве domini своего рода виртуальный суверенитет над Сицилией, признанием которого была уплата tributum. С практической точки зрения договор 476 года означал, что Запад, Одоакр, собственники, имевшие земли на Сицилии, могли возвратиться к распоряжению доходами с территории острова. Таким образом, в 476 году, с одной стороны, происходила реквизиция в количестве меньшем, чем треть всех земель, имеющихся в наличии в Италии (как было первоначально потребовано у Ореста), с установлением максимальной доли в треть собственности, экспроприируемой у римского гражданина, а с другой, дипломатический успех, достигнутый в результате соглашения с Гейзерихом, компенсировал вероятные потери возможностью использования сицилийской собственности и доходов с нее. Поэтому распределение sortes среди воинов, поддержавших переворот 476 года, и повторное обретение Сицилии должны быть соединены вместе и толковаться как единое целое: два взаимодополняющих и взаимозависимых момента для понимания динамики королевства Одоакра и прежде всего для прояснения причин той поддержки, которую ему оказала римская сенаторская аристократия. Уступка Сицилии со стороны вандалов — тяжелой рукой конфисковавших африканские территории у римских собственников, чьи экспроприации могли быть поняты как один из возможных, вызывающих страх результатов также и варварского господства в Италии — могла, таким образом, пониматься как политический акт, благодаря которому королю удалось смягчить возможные трения с римской аристократией, жертвой реквизиций, посредством которых он обеспечил верность своих сторонников. И отсутствие протестов против них — ключевой пункт в интерпретации тех, кто отрицает выделение варварам реальной собственности — объяснялось не столько неизбежным в данном случае молчанием, как состоянием, присущим побежденным, или свойственной данной ситуации документальной безысходностью, усугубляемой поразившим Одоакра damnatio memoriae[612], но могло быть результатом действительного признания того факта, что варварский король в своих первых политических актах оказывался, говоря словами illustres из делегации в Константинополь, наделенным государственным здравомыслием (πολιτικὴ σύνεσις), зрелым нравами и мудростью (arte et sapientia gravis), как признано равеннской канцелярией, и поэтому способным (ἱκανός) править западной частью (pars Occidentis) империи и уберечь государство (σώζειν τα πράγματα) для ее жителей.
610
Vict. Vit. 1, 14, 104 Lancel. См.
611