Новое военное вторжение против ругов было подготовлено только тогда, когда стало известно, что сын Февы, Фредерих, вернулся ad propria[638][639]. Тогда Одоакр послал своего брата Оноульфа во главе войска, перед которым Фредерих снова бежал, чтобы укрыться в Novae в Мезии у Теодериха. Оноульфу, как уже отмечалось, было поручено вместе с комитом Пиерием эвакуировать Норик и переселить в Италию все еще проживавшее там римское население. Через шесть лет после смерти Северина были перенесены и его останки. Все римляне покинули свои города на берегах Дуная и надлежало рассмотреть вопрос о предоставлении изгнанникам мест для проживания.
Одоакр, который двенадцатью годами ранее должен был справиться с ситуацией, имевшей очевидное сходство с ситуацией 488 года, и уже опробовавший предназначенный для распределения земель организационный механизм, сумел найти varias sedes per diversas Italiae regiones[640] для беженцев, судить о числе которых не представляется возможным. Один лишь Евгиппий является свидетелем этого очередного распределения земельных участков и та точка зрения, с которой он смотрит на проведенную королем операцию, является для него явно благоприятной. Варварский король выступил гарантом безопасности и будущего римских изгнанников, обеспечив это их будущее. Однако в 488 году, как и в 476, для выделения беженцам земель их приходилось изымать у других и было необходимо провести экспроприации. Хотя они не были сконцентрированы в одной области, а распределены по diversae regiones Italiae, чтобы сделать их внедрение менее травмирующим, все же беженцы из Норика получали во владение доли, которые, предположительно, были изъяты у других, законных собственников. Нам неизвестно, каким образом удалось довести процесс расселения беженцев до конца без возникновения особых трений. Возможно, что Одоакр использовал опыт надежных и умелых сотрудников, и нельзя избежать соблазна соотнести, несмотря на неизбежные и очевидные различия, интеграцию римлян Норика в Италии с внедрением готов Теодериха, осуществленным мудрыми и взвешенными действиями Петра Марцеллина Феликса Либерия (Petrus Marcellinus Felix Liberius). Он был одним из ближайших сторонников Одоакра, оставаясь верным ему до конца; тем не менее, он не только избежал жестокой чистки сторонников короля герулов после установления Теодерихом своего господства, но являлся префектом претория с 493 по 500 гг. (удостоившись затем почестей патрициата) и был избран королем готов для того, чтобы возглавить сложную операцию по расселению остроготов в италийском диоцезе[641]. В письме, адресованном ему Эннодием в 511 году[642], в переплетении его восхвалений подчеркивается, что одна из сильных его сторон в достойной похвалы посреднической деятельности заключалась в том, что он преуспел в деле расселения illas innumeras Gothorum catervas в предоставленных им praedia, притом, что римляне почти не заметили этого, vix scientibus Romanis. Благодаря его умению все было сделало так, что, несмотря на неизбежные для римлян damna, они не ощутили их последствий[643]. Совершенно понятно, что, вне независимости от их численности, в 488 году речь шла о мирных римских переселенцах, вынужденных обстоятельствами покинуть собственные дома, тогда как в 493 году королем было устроено переселение варварских воинов-захватчиков.
Петр Марцеллин Феликс Либерий был не единственным, кто поддержал политический проект Одоакра. Если правильна интерпретация, предложенная нами в отношении договора с Гейзерихом и тезиса о выделении варварам доли от части, а не от трети всех италийских земель[644], то, наряду с уважением к институтам, проявленным в возвращении инсигний власти в Восточную империю и в других действиях, на которых мы остановимся позже, сенаторская аристократия действительно имела веские причины поддерживать его политические стратегии.
643
Ennod. loc. cit.: