Если, таким образом, часто оказывалось необходимым подтверждение дарений, предоставленных законными правителями, то легко представить, что в случае отрицания легитимности правителя-предшественника тем более ставилась под сомнение юридическая сила совершенных им актов. Типичный пример — аннулирование Юстинианом[848] всех актов «тирана» Тотилы, которые вызвали самое настоящее административное землетрясение и могли начать, как ясно показали известные страницы Хартмана[849] и Мадзарино[850], социальную революцию. Действительно, в Pragmatica Sanctio было установлено, что недвижимое имущество, скот и рабы возвращались прежним владельцам, чьи права гарантировались даже в случае, если документация была уничтожена или утеряна во время войны, и напротив, были признаны и подтверждены все пожалования, совершенные в прошлом Амаласунтой, Аталарихом и Теодатом.
Частые аннулирования отчуждений и отмены дарений даже привели к гипотезе, что, как ни парадоксально, императорский патримоний никогда полностью не расставался с подаренными имуществами[851].
Пожалование брошенных, пустующих или принадлежащих изгнанникам владений было, как нетрудно представить, обычным объектом злоупотреблений и вопиющей несправедливости. Константин[852] дошел до установления, согласно которому те, кому за достигнутые заслуги щедростью государя были подарены владения, которые принадлежат или принадлежали другим, приобретали на них собственность; прежние собственники, если они могли доказать суду свои права на истребуемое имущество, должны были обратиться к императорскому милосердию, чтобы получить какую-то компенсацию. Такой закон должен был породить столько беззаконий, что Лев (более чем столетие спустя) по настоянию Антемия принял Novella De bonis vacantis, в которой было закреплено, что лишенный своего имущества собственник мог его истребовать, даже если оно было подарено императором другим лицам.
Необходимо учитывать, особенно для V века, что путаница и неопределенность в правовых основаниях владения многими имуществами порождались также неустойчивостью политической ситуации и непрерывными варварскими набегами, из-за которых должны были множиться случаи, когда многие земельные собственники бесследно исчезли, были убиты или сосланы, их владения были конфискованы государством и, в некоторых случаях, предоставлены третьим лицам. С учетом экспоненциального роста подобных случаев было необходимо, чтобы законодательство озаботилось вопросом о мерах, направленных на защиту, хотя бы в некоторой степени, тех, кто уже утратил omnes facultates suas[853][854]. И в то же самое время ощущалась настоятельная потребность в защите бенефициариев императорских дарений посредством подтверждения их secura firmitatis cuntis saeculis под угрозой штрафов для тех, кто ставил под сомнение приобретенные права, и ограждения их от риска эвикции. В этом отношении символично свидетельство Кассиодора о том, что король Аталарих грозил штрафом в несколько фунтов золота тем, кто quolibet tempore vel fisci nomine vel privati попытался бы movere aliquam quaestionem в отношении лица, которому был подарен domus, cum omnibus ad se pertinentibus[855].
В дополнение к вышеупомянутым ситуациям непрочности владения[856], иначе говоря, возможности отмены со стороны преемников на императорском престоле, не признававших юридическую силу совершенных предшественниками актов или потому, что считали их «тиранами», или потому, что те не соответствовали их собственной политической линии, и из-за возможности впадения самих императоров в административные «ошибки» с дарением и уступкой земель, относящихся к patrimonium, могло обнаружиться, что император по причине особой нуждаемости в финансах бывал вынужден отменять даже законные дарения, как, например, произошло в случае Гонория[857].
Кроме того, очень часто допускались ошибки чисто практического характера, иногда вызванные недосмотром чиновников, а порой — мошенничеством и взяточничеством[858]. Свидетельством этому служит чрезвычайное количество rescripta subrepticia, незаконных распоряжений о льготах, подписанных императором, но лукаво состряпанных придворными служителями, подкупленными просителями. Могло случиться и так, что участки, переданные в эмфитевзис, в ius privatum либо подаренные, оставались включенными в регистры res privata, что давало возможность для беззаконных многократных присуждений их со стороны администрации лицам, не являющимся прежними законными владельцами[859].
вернуться
Nov. App. VII Schöll-Kroll, 799–802: (1) Inprimis itaque iubemus, ut omnia quae Atalaricus vel Amalasuinta regia mater eius vel etiam Theodatus Romanis vel senatu poscente concesserunt, inviolabiliter conserventur (2) …Si quid a Totilane tyranno factum vel donatum esse invenitur cuicumque Romano seu cuicumque alio, servari vel in sua firmitate manere nullo modo concedimus, sed res ablatas ab huiusmodi detentatoribus antiquis dominis reformari praecipimus… (8) Res insuper mobiles vel immobiles seseque moventes, quas a Theodorici regis temporibus usque ad nefandissimi Totilae superventum quocumque iure vel titulo Romani possedisse noscuntur per se vel usufructuarias vel alias personas, per quas unumquemque praecepit possidere, in posterum sine aliqua concussione apud eos servamus, eo videlicet ordine, quo per praedicta tempora easdem res possedisse noscuntur («1. Итак, прежде всего мы приказываем, чтобы сохранялось в неприкосновенности всё, что Аталарих, или его царственная мать Амаласунта, или даже Теодат пожаловали римлянам или по просьбе сената… 2. Мы разрешаем, чтобы, если обнаруживается то, что было тираном Тотилой сделано или подарено какому-либо римлянину или кому-либо другому, никоим образом не сохранялось и не оставалось в силе, но мы предписываем, чтобы вещи, изъятые у тех, кто их таким образом удерживает, возвращались прежним собственникам… 8. Кроме того, движимое, недвижимое и самодвижущееся имущество, которым со времён короля Теодориха и до появления нечестивейшего Тотилы римляне, как известно, по какому-либо праву или основанию владели сами, или через узуфруктуариев, или иных лиц, через которых всякому владеть предписано, мы без каких-либо препятствий сохраняем у них на будущее, в том, конечно, порядке, в котором они, как известно, владели этим имуществом в течение вышеуказанного времени» (лат.)).
вернуться
Hartmann, Geschichte Italiens, cit., c. 7.
вернуться
S. Mazzarino, Si può parlare di rivoluzione sociale alla fine del mondo antico? в: Il passagio dall'antichità al medioevo in Occidente, IX Settimana di Studi del CISAM, Spoleto 1961, 415 s. (= Id., Antico, tardoantico ed èra costantiniana, 2, Roma — Bari 1974–1980, 436 s.). Аналогичное мнение высказано G. Luzzatto, Breve storia economica d'Italia, Torino 1958, 46 s. Более осторожен в вопросе о предполагаемом «революционном сознании» Тотилы и его программной сознательности в противостоянии рабовладельческому обществу G. Tabacco, L'Italia nel tramonto dell'impero, в: Storia d'Italia, 1/1. Dalla caduta dell'Impero romano al secolo XVIII, Torino 1974, 37; F. Burgarella, Bisanzio in Sicilia e nell'Italia meridionale: riflessi politici, в: G. Galasso (a cura di), Storia d'Italia, 3, Torino 1980, 137–151, особ. 148 s.; Ch. Wickham, L'Italia nel primo Medioevo. Potere centrale e società locale (400–1000), Milano 1983, 13; P. Arthur — H. Patterson, Ceramics and early Medieval central and southern Italy: "a potted history", в: R. Francovich — G. Noyè (a cura di), La storia dell'Alto Medioevo (VI–X sec.) alla luce dell'archeologia, Firenze 1994, 409–441; J. Moorhead, Totila the Revolutionary, Historia 49, 2000, 382–386; R. Arcuri, La Calabria nella Guerra gotica di Procopio di Cesarea: evoluzione storica, funzione strategica e ruolo economico del territorio brettio nel VI secolo, Koinonia 32, 2008, 41–88.
вернуться
Так полагает Tamassia, La Novella giustinianea, cit., 304–331, в особ. 314. «How was the inflow of property to the crown balanced by outflow?» («Каким образом приток собственности к короне уравновешивался оттоком?» (англ.)) — вопрос, красной нитью проходящий через статью Mac Mullen, Two notes on imperial properties, в: Athenaeum, 54, 1976, 19–36.
вернуться
См. Caliri, Praedia pistoria, cit., 1693, с анализом Novella 34 Валентиниана III 451 года.
вернуться
Cassiod. var. 8, 25, 332 Fridh: Quapropter serenitas nostra vel inchoatae voluntatis desiderium vel Tuluin plenissimae donationis effectum praesenti auctoritate corroboramus, ut saepe dicta domus patriciae recordationis Agnelli in Lucullano castro posita cum omnibus ad se pertinentibus in tua vel heredum tuorum possessione permaneat, et quicquid de hac facere malueris, habebis liberam potestatem, cuiuslibet vel privati vel publici nominis posthac inquietudinem summoventes… Nos possessionis quietem et cunctis saeculis securam conferimus firmitatem («Вот почему Наша Безмятежность настоящим предписанием подтверждает и желание не доведённой до конца воли, и доведённое до исполнения дарение Тулуина, чтобы не раз уже названный дом покойного патриция Агнелла, расположенный в Лукулланском замке, со всем, к нему относящимся, оставался в твоём и твоих наследников владении, и чтобы ты имел неограниченную возможность сделать с ним всё, что пожелаешь, устраняя впредь всякое беспокойство частного или публичного характера… Мы присоединяем спокойное владение и надёжную прочность на все времена» (лат.)).
вернуться
Среди ситуаций, которые могли привести к ничтожности уступки, следует также упомянуть случаи, когда рескрипты были объявлены вынужденными требованиями competitores (CTh, 10, 1, 15).
вернуться
CTh 5, 16, 31, адресованная comes rei privatae Волузиану, в которой он отменил все дарения, сделанные со времени смерти его отца (Quidquid praediorum ex tempore, quo clementiae nostrae pater iam humanam in caelestem aeternitatem mutavit, de re privata nostra vel donatum iure directo pervenire monstratur ad quamcumque personam, auferendum serenitas nostra decernit) («Наша Безмятежность постановляет: если доказано, что какое-либо из землевладений со времени, когда отец Нашей Милости уже сменил человеческую вечность на небесную, из частного имущества нашего подаренное по прямому праву перешло к какому-либо лицу, его следует вернуть обратно» (лат.)).
вернуться
В этом отношении показательна новелла Феодосия Nov. 5, 2 (CI 11, 62, 13), 439 года, адресованная префекту претория Востока Флоренцию, где осуждается наглость possessores, просивших о передаче (traslatio) в частную собственность патримониальных, приграничных и лесных земель (fundi patrimoniales, limitotrophi, saltuenses ad ius privatum). Император запретил, чтобы по прихоти просителей (pro libidine petitorum) мог быть разрешён переход таких земель в частную собственность (ad ius privatum), как при освобождении от уплаты канона, так и при его сохранении (dempto sive salvo canone); кроме того, предусмотрен штраф в 50 фунтов золота, налагаемый как на частное лицо-просителя, так и на должностное лицо, подготовившее документы (adnotatio или pragmatica).
вернуться
В качестве примера см. CTh 10, 10, 5, 340 года, направленную Констанцием II rationalis trium provinciarum Каллепию, в которой предусматривалось, что в случае, если участок был предоставлен нескольким лицам, только самый ранний бенефициар мог истребовать права на него (Donatarum rerum dominium his tradatur, quos anteriores tempus imperialis donationis ostenderit) («Владение подаренным имуществом передаётся тем, у кого время императорского дарения окажется более ранним» (лат.)).