— В первую очередь разберись в себе, Юкари, а потом уже калечь невинных инкубов шокерами и зажигалками.
— Невинных? — истеричный смех прорвал ее. Она хотела убежать. Она чувствовала, что чем больше находится рядом со мной, тем больше сходит с ума. Пучина безумия заглатывала ее разум, в то время как я, нагой и привязанный, весь в кровавых ранах, рассуждал здраво и даже шутил. — Ты сам признал только что: пламя в аду жарче! Значит, ты оттуда! Да! Ты признал!
— Серьезное доказательство, — хмыкнул я. — Не над ним ли ты сама сейчас смеешься?
Смех оборвался так же резко, как и начался. Юкари снова упала на колени перед своим пленником.
— Семь человек, — прошептала тихо-тихо. — Ты убил их, даже не дрогнув, без жалости.
— А чего их жалеть? — парировал. — Первыми напали, первыми и получили. Кстати, не помнишь, по чьему приказу?
Юкари молчала, растерянно пялясь на меня. Я знал тембр голоса и слова, которые успокоят ее и вернут прежнюю стойкость и, наоборот, лишат последних капель самообладания. К сожалению для девушки, мне требовалось второе.
— Тот ли демон должен быть сейчас связанным? — произнес я. — И все же, какое бы безумие ты не вытворила бы, я никогда не отвернусь от тебя.
Поймал ее взгляд — этот момент был важен. Из ее рта вырвалось:
— Но почему?
— Разве не очевидно. Потому что я Хенси.
Эти слова стали фитилем к пороховой бочке.
— Вранье! — вскричала Юкари. — Каждое слово — ложь!
— Неужели? — повысил я голос и почувствовал, как побитые легкие отзываются болью. — Ты считаешь, что любишь Хенси? Но что такое любовь, Юкари? Что?
— Это самоотречение, демон, — выплюнула она мне в лицо. — Самоотречение ради дорогого человека.
— И это самоотречение является твоим главным самоутверждением, так? Подтверждением того, что ты жила не зря? Смыслом твоего существования?
— И что с того? — сверкая глазами, искала она подвох в услышанном.
— С того, что твое самоотречение или, правильней, самоотрицание является твоим высшим самоутверждением. Истинная любовь такова. Но почему ты не допускаешь того же закона в отношении меня и Хенси.
Она схватилась за голову, изо всех сил вцепилась в волосы.
— Не понимаю.
— Все просто. Так же как твоя любовь включает тебя саму и твое самоотрицание, так и Хенси объединяет в себе две сущности.
— Нет, не говори дальше, — она дернула чистые пахнущие шампунем локоны. — Не смей!
— Две сущности, Юкари, — продолжал я ровным тоном с сиплыми нотками от боли. — Единство себя и его отрицание. И этим отрицанием являюсь я.
— Не смей! — она вскочила и швырнула в меня окровавленные пряди. — Каждое твое слов — бич!
Моя голова поникла.
— Если ты правда любишь Хенси, твое самоотречение должно пойти куда дальше. Ты так свыклась с постоянными мыслями о Хенси, что его образ стал частью тебя самой. Но ведь любовь это не только ты. Это и он. Настоящий он.
Теперь она схватила меня за волосы, дернула вверх.
— И подтверждением моей любви будет позволить ему умереть? Так, демон? В этом будет состоять мое самоотречение?
Я смотрел в ее яростные глаза:
— Умрет только его образ в твоем сознании. Настоящий Хенси жив и любит тебя. Тебе нужно только принять его.
Выстреливший мне в лицо кулак дернул мою голову в сторону, едва не сломав шею. Еще один удар и падаю вместе со стулом на мокрый бетон. Она пинает меня, бьет, царапает ногтями мою многострадальную кожу. Иногда смотрит в мои глаза и видит лишь непостижимое спокойствие, словно я прощаю ее невежество.
Ты больше не услышишь моих криков.
Она читает это в моем лице и отшатывается, спотыкаясь, бежит прочь. Хлопает стальная дверь, и я выдыхаю. Остался последний этап.
Некстати пришла Аяно.
Я валялся на боку, холодный бетон пола сплющивал мою щеку. Прижимая друг к другу запястья за спиной и разводя локти, растягивал веревки. Большой палец до узла не дотягивался. Связали меня на совесть.
Далеко за дверью раздался стук шагов и голос наследницы моего отца:
— Где Эрзе? Почему из десятерых безопасников в доме только трое?
— Аяно? Как ты меня нашла?
— Как будто мне неизвестно, что это скопление старых досок является твоей Бетпещерой. Дома ты не появлялась, мобильник выключен… вот наведалась в последний оплот. Не нашла б тебя здесь, поехала бы по больницам. Так где он?
— Эрзе увел остальных ловить тех парней, — врала Юкари.
— Уродов, что тебя преследовали? — Я прямо видел, как Аяно недоверчиво вскидывает правую бровь. — Но почему ты здесь? Так сильно испугалась маньяков, что решила спрятаться на пустыре?
Юкари не смогла внятно ответить. Снова застучали каблуки — ближе к двери. Аяно ходила по дому, осматривая комнаты.
— Сестра, что происходит? Я попросила Эрзе взять ребят, у которых был выходной, и помочь тебе. А теперь вижу тебя бледную, с серыми губами. У тебя будто шок. Если не скажешь, мне придется спросить этих курильщиков на крыльце. Да почему ты все время вертишь головой в ту сторону? Что там? Погреб?
— Сестра, не надо!
Резко дернули ручку двери.
— Заперто, — задумчиво произнесла моя замена для клана Кигуми. — Ключи у тебя? Открывай.
— Нет.
— Почему?
Молчание.
— Как хочешь, придется взорвать ее к чертям.
— Не надо, — вскрикнула Юкари. — Там один из них. Эрзе захватил и связал его.
— Зачем вы его похитили?
— Чтобы выяснить, куда убежали остальные, — последовал незамедлительный ответ. Звучало складно, я мысленно поаплодировал любимой Хенси. Аяно купится, и даже не захочет совать сюда нос. Нет ей дела до какого-то связанного бандюгана.
Ручку двери отпустили.
— Эти непонятные разборки затянулись, сестра. Кезуя-сан скоро спросит, где его люди.
— Потерпи до обеда хотя бы, сестра. Эрзе все почти уладил.
Ну дольше и незачем. Вся история Юкари шита белыми нитками. И в тыкву превратится сразу, стоит выжившим охранникам доложить кому-нибудь, что в подвале сидит инкуб. Или что Эрзе стынет в морге с простреленным легким.
— После обеда я ему позвоню, — напоследок пригрозила Аяно и зацокала каблуками прочь.
Со скрежетом дверь отворилась. Юкари казалась призраком, сотканными из теней и оранжевого света. Она даже спускалась вниз так, будто ее толкал сквозняк, а не собственная воля.
— Аяно ушла? — тихо спросил я.
— Ты слышал, — прошептали ее сухие серые губы. — Почему молчал? Ты мог…нет, ты должен был меня выдать. У тебя просто не было выбора.
Я оторвал лицо от пола:
— Читай Эпиктета: "Нет насилия, которое могло бы лишить нас свободы выбора". Я выбрал не предавать тебя.
— Почему?
— Потому что не хочу, чтобы ты страдала.
У Юкари защипало в глазах. «Как этот демон смеет…» Она посмотрела на меня. От моего вида ей сделалось плохо. Грязные черные волосы. Бледный лоб, глаза — словно два луча теплого света. Тонкое тело, исчерченное ранами. «Демон ли?»
Не в силах смотреть на меня свысока девушка медленно осела на пол. Лицо ее спряталось в горящих ладонях. Мы оказались на одном уровне.
— Почему ты так жесток? — Дрожь пробежала по ее телу, как по натянутой мембране барабана. «Ты должен был кричать. Должен был закончить эту муку». — Почему делаешь больно себе и мне?
— Чтобы стать нам с тобою сильнее. Ведь мы оба сироты.
Это правда. Юкари знала, что только это по-настоящему роднило ее с Хенси. Своих настоящих родителей она почти не помнила. Но помнила горечь от смерти новых опекунов, мамы и папы Аяно. Затем Аяно обрела еще одного отца в лице Тэмми Кигуми, а Юкари так и осталось беспризорной. Никому не нужной сироткой. И только Хенси полюбил ее, жалкую и одинокую. Тот красиво постриженный и одетый мальчик, будущий глава клана, излучавший уверенность. И когда после злосчастного поединка за дурацкую палку весь род, весь клан, весь мир отвернулся от Хенси, только Юкари понимала его.