Часть шестая
Скриб:
7 мая
Дорогой мистер Дэлзиел!
Еще целый месяц прошел, и я Вам не писала ни одного письма! Честно говоря, за это время я дошла до крайней черты, до которой человек доходит в своей жизни, то есть узнала, что все, кто был мне когда-то дорог, умерли, и я потеряла надежду когда-нибудь услышать таинственные голоса, издалека призывающие меня вернуться. К тому же, конечно, любой, кто читает газеты, уже давно пришел к мысли, что человечество на земле достойно большего, чем преждевременное вымирание. Как ни странно, эта потеря надежд, связанных с человечеством в целом, открыла мне глаза на дикую природу и на какое-то время я буквально растворилась во всех этих овечках, нарциссах, в буйном весеннем цветении. Но на прошлой неделе подул сильный ветер, и вот я уже ступаю по облетевшим лепесткам, и дождь хлещет по цветам, а по радио и телевидению по-прежнему спорят, в каких районах страны производится баранина, которую можно есть, не опасаясь последствий чернобыльской катастрофы.
Ну, хватит о природе! Я тверда в своем решении. Но я не забыла о своем обещании помочь Вам, если смогу. Это оказалось труднее, чем я предполагала. Вы действительно тяжким трудом зарабатываете себе на жизнь. Но Вас, может быть, заинтересует то, что я слышала. Вы знаете, что Иден Теккерей больше не адвокат Филипа Свайна? Может, и знаете, а может быть, это ничего не значит. Но помните лепту вдовицы? Если Вы не можете дать многого, потому что у Вас нет ничего, то и малое станет великим.
Постараюсь сделать для Вас больше в следующий раз. Если следующий раз будет. А Вы можете обратиться мыслями к Джону из Беверли, чей день сегодня отмечает наша церковь. Йоркширский полицейский и йоркширский святой. Отличная парочка! Он был очень добр к бедным и немощным. И еще он помог англичанам выиграть битву при Азенкуре.[22] Так что как ни крути, а Джон — полезный святой во всех отношениях!
Глава 1
— Ему показали на дверь, а? Что? А, понимаю. Я тебе точно говорю, он именно так и скажет. Да нет, нет необходимости. Пока.
Дэлзиел повесил трубку. Паско и Уилд вошли к нему в кабинет, когда он еще беседовал по телефону. Он оглядел их с ног до головы и как пастор во время проповеди произнес:
— Есть три чуда на этом свете, нет, четыре, в которые мне трудно поверить.
— И что же это за чудеса? — вежливо осведомился Паско.
— А ты не знаешь? Господи Иисусе, как велико твое религиозное, мать его, невежество. Скажи ему, Уилди!
— Я точно не помню, кажется, одно из них что-то насчет мужчины и девственницы? — предположил Уилд.
— Ну да. Мне следовало догадаться, что именно это застрянет у тебя в голове. Для тебя это точно чудо из чудес! Правильно я говорю?
Паско, хотя и подозревал, что неловко почувствовал себя один он, все же поспешно спросил:
— А остальные?
— Что-то там про корабли и змей или это было про Кита и Плотника?[23] Не суть. Но есть и пятое чудо! Иден Теккерей больше не представляет Свайна перед законом.
Он кинул Паско письмо Смуглой Дамы.
— Откуда она узнала, интересно? — удивился Паско.
— Какая разница? — нетерпеливо возразил Дэлзиел, — важно то, что это правда.
— Что же такого невероятного в том, что человек, у которого теперь куча денег, хочет завести нового адвоката?
— Ничего. Кроме того, что случилось все совсем не так. Я только что звонил на фирму, чтобы это выяснить. Старина Идеи отдыхает в Сардинии и будет только на следующей неделе, но я обаял его секретаршу, и она сказала мне правду. Это Иден отказался работать на Свайна, а не наоборот. А когда адвокат добровольно отказывается от денег, это действительно невероятно!
Паско, однако, так и не разделил восторга толстяка. Дело Свайна было вчерашним днем, и единственное, что оставалось незавершенным в нем, — это то, что до сих пор не нашли Грега Уотерсона, но поимка Уотерсона и его подружки скорее относилась к компетенции отдела по борьбе с наркоманией, а не уголовного розыска. Незаинтересованность Паско была так очевидна, что Дэлзиел проворчал:
— Ладно, Фома неверующий, предоставь это мне. Когда старина Иден вернется, я из него все вытрясу. Ну, а у тебя что есть такого важного, чтобы обсуждать полным составом да еще в понедельник утром? Надеюсь, что-то посерьезнее, чем эта чокнутая?
Учитывая признанную самим Дэлзиелом ценность информации, предоставленной ему Смуглой Дамой, было верхом неблагодарности говорить так, но только дурак попытался бы в чем-то переубедить Дэлзиела.
— Это насчет банды футбольных болельщиков. Мы получили кое-какие сведения из Лидса, — сказал Паско.
— Не прошло и года, — съязвил Дэлзиел. — Чем дальше на запад, тем никчемнее и ленивее становятся люди. Ланкашир, Уэльс, Ирландия, Америка. Наверное, это как-то связано с Гольфстримом. Ну, и что у них?
— Похоже, что раз основные игры сезона закончились, этим громилам стало нечего делать. Поэтому главари болельщиков из нашего города послали приглашение банде из Лидса приехать сюда и устроить здесь своеобразный рыцарский турнир.
— Шутишь? Нет, серьезно?! Когда? — потребовал ответа Дэлзиел.
— Через три недели. В понедельник, который нерабочий из-за праздников, тридцатое мая. В день вашего театрального дебюта, сэр. Может быть, они из-за этого решили приехать, привлеченные….
Выражение лица толстяка не оставляло сомнения, что объект для шуток избран неудачно, поэтому Паско быстренько посерьезнел.
— В Лидсе считают, что у их группы, внедренной в банду, достаточно доказательств того, что предстоит драка стенка на стенку. Нам дали имена четырех…
— Четырех? И все?
— Четырех главарей. Еще десяток будет взят в Лидсе, и таким образом мы пресечем это дело еще в зародыше, предотвратить лучше, чем лечить.
— Я тоже так считаю. И нам только останется разделаться с наркоманами, зэками и карманниками и дело с концом. Каков же план действий?
— Нам надо еще кое-что выяснить, а потом на следующей неделе, утром во вторник, на рассвете, мы возьмем наших четверых, проведем здесь предварительный допрос и отправим их к остальному десятку в Лидс.
— С чего это? Неужто тамошние ничтожества нам не доверяют?
— Они сделали всю черную работу, так что придется играть по их правилам. Но, по крайней мере, нам предоставится возможность расколоть кого-то из наших насчет того парня, которого сбросили с поезда и насчет погрома в «Розе и короне».
— Надеюсь, тебе повезет, — не очень веря в успех, проговорил Дэлзиел. — Но это все-таки лучше, чем совсем ничего. Давай раздуем это дело, и может, мне удастся уговорить кое-кого из нашей шпаны выбрать себе для воскресных развлечений какое-нибудь другое место.
«Он вправду озабочен тем, чтобы его дебют прошел хорошо!» — подумал Паско.
— Как у вас дела, сэр? Я про мистерии…
Дэлзиел подозрительно глянул на Паско, но, решив, что на этот раз его интерес искренен, ответил:
— Это такой тяжелый труд! Очень тяжелый, доложу я тебе. Я иногда сам не понимаю, как я позволил втравить себя в это дело.
— Чанг трудно отказать, — самодовольно улыбнулся Паско, уверенный теперь, что его роль Иуды осталась в тайне.
— Да, многим женщинам трудно отказать, — проворчал Дэлзиел. — Начнешь с малого, а как дашь себя уговорить на какую-нибудь глупость, вроде женитьбы или игры в спектакле, тут-то и увидишь, что все совсем не так, как представлялось. Но я дал слово, и я его сдержу. Между прочим, кое-кто мог бы проявить хоть немного чувства солидарности. Удивительно, Питер, что ты сам никак в этом не участвуешь, притом что твоя жена близкая подруга Чанг. Ты, наверное, очень умело отбивался, что тебя оставили в покое.
22
Битва при Азенкуре происходила рядом с одноименной французской деревней в 1415 году. Английские войска сражались под командованием полководцев короля Генриха V (времена Столетней войны).