— Если ты, медвежонок, сотворил такое с человеком, разбившим тебе кувшинчик с квасом, страшно представить, что ты сделал бы с тем, кто без спроса, ненароком посмел высморкаться в твой носовой платок…
— У меня их нет, Емеля, ибо сопли не беспокоят с рождения, — степенно проворчал в ответ Ратибор. — Здоровьем, слава Перуну, боги не обидели.
Начавшийся диалог растопил повисшее в трактире молчание: трое лиходеев, стоявших за спиной своего павшего вожака, затравленно переглянулись и, как по команде, сиганули к выходу. Но уйти удалось лишь двоим: Сызлюка словил Володий, встав у него на пути и ударив того в шею выхваченным из-за кушака ножом. Судорожно схватившись за смертельную рану на горле, последний из пятерых головорезов, напавших на купцов на Степном тракте, противно хрипя, завалился набок, распластавшись чуть поодаль от тела почившего в небытие Карбуса.
— Это тебе за Зоркомира, погань! — зло бросил Володий. При этом руки его ходили ходуном; нож выпал из них, с глухим звоном шмякнувшись о пол.
— Первый раз?.. — Ратибор, наконец отодрав от косоворотки безжизненную длань сражённого им тучного бойца, равнодушно откинул её в сторону и понимающе посмотрел на сына Демидия, малость ошалевшего от произошедшего. — Поди хлебани чарку медовухи. Вскоре отпустит… А нет, так наверни ещё кувшинчик.
— Угу, до этого не убивал… Хотя всю жизнь мечтал витязем стать! Могучим воином… Как ты!..
— Какой мужчина! Силён, ничего не скажешь! Так легко уделать самого Карбуса!.. — резко перебивая юного торговца, изумлённо проскрипела на весь кабак Смиляна, не сводя восхищённого взгляда с Ратибора. — Фуфайку он тебе, правда, порвал… Давай зашью да постираю заодно, благо кровушку только холодная водица берёт, а у меня как раз пузатая кадка с таковой в сей миг имеется под рукой… — хозяйка снова с восторгом цокнула языком, на пару со стоящей рядом дочкой Агнешей, когда молодой богатырь стянул с себя косоворотку. — Ух, хорош! Женат, конечно? Жаль… Но каков мо́лодец, а! — беззастенчиво разглядывая голого по пояс, чуть смутившегося от такого пристального внимания к своей скромной персоне Ратибора, владелица приняла у него заляпанную рубашку, после чего сцапала со стойки кружку медовухи и подала Володию, добродушно проурчав: — На, держи, лапоть! За счёт заведения! Осуши залпом, полегчает!
— Ратиборушка, — тихо защебетал приятелю Емельян, лукаво при этом улыбаясь. — Кажись, хозяюшка и мелкая Агнешка запали на твою рыжую гриву! Притащу-ка я запасную одёжку с нашего куля походного, покуда они тебя на голяшки не раздербанили! А то опосля Марфа одну ржавую задницу точно на холодец пустит, вследствие чего Мирград падёт ниц пред приближающимся к нам лютым ворогом, ибо без тебя не сдюжим… Но ента безобразие я сейчас предотвращу, не изволь волноваться! Эх, хорошо, что взяли и тебе парочку рубашонок про запас, а то бы до утра куковал голышом до пупа… Зная тебя, я ведь сразу сказал, что пригодятся в пути, ибо ты ж не можешь куда-нибудь не вляпаться да не замараться! Э-эх, и что бы ты без меня делал, Ратик! — с этими словами княжий племянник споро ломанулся на выход и, вскорости вернувшись, притащил с собой чистую одежду могучего витязя. К явному неудовольствию мамы с дочкой.
Таверна тем временем ожила. Люди радостно и вместе с тем опасливо шушукались, глядя, как Бождан, Златоуст, Любодар и подрядившийся им в помощь Володий, кряхтя от натуги, выволакивали из помещения неподъёмную тушу Карбуса. Тело Сызлюка уже вытащили наружу без проблем. Обоих тут же свалили в одну могилу у небольшого пригорка недалече, за трактиром, решив закопать не ранее, чем утром: сейчас уже стемнело, и возиться ночью с лопатами желающих не нашлось. Но срезать кошели у скоропостижно усопших не забыли, заодно прикарманив себе их кольца, ножи да булаву с топориком; они покойникам уже без надобности.
— А ты чего не помогал тулова мертвяков ворочать? Боялся уделать новую рубаху? — Смиляна без спроса подсела к Ратибору, Емельяну и воротившемуся Володию, поставив перед ними за счёт заведения по кувшинчику вина с медовухой и пивом.
— Вроде того… Кто ента такие были? — рыжеволосый исполин вопросительно поднял левую бровь.