Паника железным кулаком ударила под дых, и он сел на кровати — в спортивных трусах и серой футболке с логотипом академии ФБР. Пару мгновений сидел, сжав голову руками, опасаясь, что сейчас последует приступ — ощущение пустоты, головокружение, тремор, который начинался где-то в глубинах тела и постепенно передавался к конечностям. Ощущение того, что это не он, что от него самого ничего не осталось, страх, что никогда не узнает правды.
Он выругался и, собрав волю в кулак, постарался превозмочь минутную слабость, как делал уже не раз весь последний год. Или уже два? Время он измерял расследованиями, а расследования — жертвами. Его постоянно преследовал один и тот же сон — будто он заперт в белой комнате и волосок за волоском вырывает растительность с головы, называя каждый волос именем жертвы, после чего слюной приклеивает их к стене.
Чтобы побороть панику, он включил телевизор — пусть в номере бормочет еще чей-то голос, лишь бы не страх в его голове, — после чего включил автоответчик. Семь звонков были связаны с другими случаями, которые он притащил сюда вслед за собой: череда ограблений и тяжких убийств гомосексуалистов в Майами, отравление пяти пожилых женщин в Шарлотте, Северная Каролина, похищение ребенка в Виргинии, которое к половине девятого по восточному времени превратилось в убийство, потому что труп девочки был обнаружен в поросшем лесом овраге.
Черт, ну почему он здесь, а не там? Почему не в глубинке, не в Джорджии, где мать четверых детей была до смерти забита молотком — кстати, случай этот точь-в-точь повторял три других убийства за последние пять лет. Или же ему следовало находиться в Англии, консультируя Скотланд-Ярд по делу о девяти изуродованных трупах во дворе заброшенной бойни: у каждого были выдавлены глаза, а рот прошит вощеной ниткой.
— Специальный агент Куинн, с вами говорит Эдвин Нобл.
— И как же ты, поганец, раздобыл этот номер? — спросил Куинн, слушая оставленное на автоответчике сообщение.
Он был отнюдь не в восторге от того, что Нобл задействован в расследовании. Как супруг мэра, он вхож в такие двери, в которые рядовому адвокату путь заказан. А поскольку он был адвокатом Питера Бондюрана, то двери частенько распахивались перед ним сами.
— Я звоню по поручению мистера Бондюрана. Если это возможно, Питер хотел бы встретиться с вами завтра утром. Был бы признателен, если бы вы сегодня вечером мне перезвонили.
После этих слов Нобл оставил номер, а затем вкрадчивый женский голос сообщил, что других сообщений нет. Куинн положил на место трубку, не имея ни малейшего желания перезванивать. Пусть потерпит. Если у него есть что-то по делу, то с таким же успехом он может позвонить Ковачу или Фаулеру из отдела по расследованию тяжких преступлений.
Джон решил никому не звонить — по крайней мере, до того, как съест ужин.
Выпуск десятичасовых последних известий открывался сообщением об убийстве. На экране промелькнули кадры с места преступления — огороженный лентой участок парка, где было найдено обгорелое тело. После чего кадры пресс-конференции. Кроме фотографии самой Джиллиан Бондюран, зрителям также показали фото ее красного «Сааба». Всего же убийство удостоилось трех с половиной минут телеэфира.
Куинн достал из «дипломата» папки с копиями следственных дел двух предыдущих убийств и положил их на письменный стол. Отчеты следователей, фотографии места преступления. Результаты вскрытия. Результаты лабораторных анализов, первичные и заключительные выводы следствия. Вырезки из ведущих газет Миннеаполиса и Сент-Пола. Описания и фото места преступления.
Куинн четко дал понять, что ему не нужна информация о возможных подозреваемых, даже если такие и были, и его просьбу выполнили. Не хотелось, чтобы чьи-то выводы мешали собственным суждениям либо подталкивали ход мыслей в том или ином направлении. Именно по этой причине он предпочел бы составлять психологический профиль убийцы у себя в рабочем кабинете. Здесь он вынужден работать по горячим следам, а значит, с головой окунувшись в расследование. Он же по опыту знал, что такие случаи, как этот, нередко вызывают у следователей чересчур сильную эмоциональную реакцию, тем более что информации, за которую можно было зацепиться, практически нет. Зато отвлекающих факторов — уйма. Например, Кейт. Которая, кстати, даже не позвонила. С другой стороны — а были ли у нее причины звонить? Не считая того, что когда-то между ними что-то было, но они разошлись каждый в свою сторону, и это «что-то» перестало существовать.