Сержант Хейверс повернулась так, чтобы видеть миссис Уайтлоу.
— Нам было бы интересно услышать правду, — сказала она. — Более того, она нам необходима.
— Какое отношение к смерти Кена имеет характер наших отношений?
— Характер отношений Флеминга с любой женщиной может иметь самое непосредственное отношение к его смерти, — ответил Линли.
Мириам Уайтлоу принялась складывать носовой платок, пока не получилась длинная, узкая полоска.
— Я знаю его с тех пор, как ему было пятнадцать лет. Он был моим учеником, — сказала она.
— Вы учительница?
—Уже нет. Тогда была. На Собачьем острове. Я преподавала в его классе английский язык. Я близко узнала его, потому что он был… — Она откашлялась. — Он был необыкновенно умен. Другие дети называли его отличным парнем и любили его, потому что он не задавался, ему было легко с собой, и те, кто был рядом, тоже чувствовали себя непринужденно. С самого начала он знал, что из себя представляет, и ему не было нужды притворяться кем-то другим. Не испытывал он и потребности утереть одноклассникам нос своей большей одаренностью. Этим он бесконечно мне нравился. И другими вещами тоже. Он был честолюбив. Меня это восхищало. Необычное в те времена качество для подростка из Ист-Энда. Между нами возникла дружба как между учителем и учеником. Я поощряла его, пыталась сориентировать в нужном направлении.
— А именно?
— Колледж. Потом университет.
— И он учился там?
— Только один год в колледже, в Суссексе, на стипендию правления школы. После этого он вернулся домой и пошел работать в типографию моего мужа. А потом вскоре женился.
— Молодым.
— Да. — Она развернула платок и расправила его на коленях. — Да. Кен был молод.
— Вы знали девушку, на которой он женился?
— Я не удивилась, когда он наконец принял решение разъехаться. У Джин доброе сердце, но не на ней Кену следовало бы остановить свой выбор.
— А Габриэлла Пэттен?
— Время показало бы.
В зеркале заднего вида Линли встретился с пустым взглядом темных очков.
— Но вы же ее знаете, не так ли? Вы знали его. Каково ваше мнение?
— Я думаю, что Габриэлла — та же Джин, — тихо проговорила она, — только с огромными деньгами и гардеробом, приобретенным в Найтсбридже6. Она не ровня… не была Кену ровней. Но это не удивительно, не так ли? Вы не находите, что большинство мужчин не стремятся жениться на равных себе? Это создает трудности для их эго.
— Вы описали мужчину, у которого проблем с эго, похоже, не было.
— Да. Он боролся с мужской склонностью к поиску знакомого и повторению прошлого.
— И каким же было это прошлое?
— Женитьба на женщине из-за одной только физической страсти к ней. Искренняя и наивная вера в то, что физическая страсть и восторг, порожденный физической страстью, длятся долго.
— Вы обсуждали с ним ваши сомнения?
—Мы обсуждали все, инспектор. Несмотря на всякие домыслы таблоидов, я относилась к Кену, как к сыну. Более того, он был мне сыном во всех отношениях, только что не рожденным и формально не усыновленным.
— У вас нет других детей?
Она посмотрела на обогнавший их «порше», за которым следовал мотоциклист с длинными рыжими волосами, как знамя развевавшимися из-под шлема, формой похожего на эсесовский.
— У меня есть дочь, — произнесла миссис Уайтлоу.
— Она в Лондоне?
И снова долгая пауза перед ответом, словно обгоняемые машины могли подсказать ей, какие и сколько слов выбрать.
— Насколько мне известно. Мы не общаемся уже много лет.
— Что должно было сделать общение с Флемингом вдвойне ценным для вас, — заметила сержант Хейверс.
— Потому что он занял место Оливии? Если б это было так просто, сержант. Одного ребенка другим не заменишь. Это не собаку завести.
— Но разве нельзя одни отношения сменить другими?
— Можно развить новые отношения. Но шрам от старых остается. А на шрамах ничего не растет. Сквозь них ничто не может прорасти.
— Но новые отношения могут стать такими же важными, как и предыдущие, — сказал Линли. — Вы не согласны?
— Они могут стать более важными, — сказала миссис Уайтлоу.
Они съехали на шоссе М20 и стали продвигаться на юго-восток. Следующее свое замечание Линли сделал, только когда они благополучно утвердились в крайнем правом ряду,
— Вы владеете изрядной собственностью, — сказал он. — Типография в Степни, дом в Кенсингтоне, коттедж в Кенте. Полагаю, у вас есть и другие вложения, особенно если типография — процветающее предприятие.
— Я не богата.
— Но, осмелюсь заметить, в средствах не стеснены.
— Доход от компании вкладывается в компанию же, инспектор.
— Что увеличивает ее стоимость. Это семейный бизнес?
— Его основал мой свекор. И унаследовал муж. Когда Гордон умер, управлять ею стала я.
— А после вашей смерти? Вы позаботились о будущем компании?
Сержант Хейверс, по-видимому поняв, куда клонит Линли, заерзала на сиденье, чтобы отвлечь внимание миссис Уайтлоу.
— Что сказано о типографии в вашем завещании, миссис Уайтлоу? Кто что получает?
Она сняла темные очки и убрала их в кожаный футляр, который достала из сумочки. Надела простые очки.
— Мое завещание составлено в пользу Кена.
— Понятно, — задумчиво проговорил Линли. Он увидел, что сержант Хейверс достала из сумки свой блокнот. — Флеминг об этом знал?
— Боюсь, я не совсем понимаю цель вашего вопроса.
— Мог ли он кому-то сказать? Вы сами говорили кому-нибудь?
— Какое это имеет значение теперь, когда он умер?
— Это имеет огромное значение. Если он умер из-за этого.
— Вы полагаете,..
— Что кому-то мог не понравиться тот факт, что Флеминг был вашим наследником. Что кто-то мог решить, будто он воспользовался… — Линли поискал эвфемизм, — нестандартными средствами, чтобы завоевать вашу симпатию и доверие.
— Такое случается, — вставила Хейверс.
— Уверяю вас, в данном случае этого не произошло. — Тон миссис Уайтлоу колебался между вежливым спокойствием и холодной яростью. — Как я сказала, я знаю… знала Кена Флеминга с тех пор, когда ему было пятнадцать лет. Он начинал моим учеником. Со временем он стал моим сыном и другом. Но он не был… не был.., — Голос ее задрожал, и она замолчала, пытаясь совладать с собой. —Он не был моим любовником. При этом, буду откровенна, инспектор, я в достаточной мере женщина, чтобы не раз пожалеть, что я не двадцатипятилетняя девушка, у которой впереди вся жизнь, а не смерть. Желание, я думаю, вы со мной согласитесь, резонное. Женщины остаются женщинами, а мужчины мужчинами, невзирая на свой возраст.
— А если возраст не имеет значения? Для них обоих?
— Кен был несчастлив в браке. Ему нужно было время, чтобы во всем разобраться. Я же была рада дать ему такую возможность. Сначала в Спрингбурнах, когда он играл за Кент. Потом в моем доме, когда команда Мидлсекса предложила ему контракт. Если со стороны кажется, будто он вел себя со мной, как жиголо, или я пыталась вцепиться своими кривыми когтями в мужчину моложе себя, ничем не могу помочь.
— Вы стали мишенью сплетен.
— Что не имело для нас никаких последствий. Мы знали правду. Теперь и вы ее знаете.
Линли в этом усомнился. Он давно обнаружил, что правда редко бывает такой простой, какой выглядит на словах.
Они свернули с шоссе и, петляя по проселочным дорогам, направились в сторону Спрингбурнов. После Большого Спрингбурна миссис Уайтлоу показывала дорогу, пока они наконец не добрались до Водной улицы и не поехали по ней. «Бентли» миновал ряд коттеджей, выстроившихся по краю засеянного льном поля. Сразу за коттеджами начинался извилистый спуск, ведущий к коттеджу, который стоял на пригорке, окруженном хвойными деревьями и стеной, подъездную дорожку перекрывала полицейская лента. У стены стояли две машины — патрульная полицейская и «ровер» цвета «синий металлик». Линли припарковался перед «ровером».