— Я же сказал Шэр, что не голоден.
Тон его был вызывающим, но глаза смотрели настороженно. Тем не менее, ноги в ответ на просьбу матери он подвинул, и Джинни ухватилась за это, как за обнадеживающий знак. Поставила поднос на кровать рядом с коленями Джимми и сказала:
— Я забыла поблагодарить тебя за вчерашнее.
Джимми причесался пятерней, покосился на поднос но на особый сервиз никак не отреагировал. Посмотрел на мать.
— За Стэна и Шэр, — пояснила она. — Ты так хорошо погулял с ними, ты мне очень помог, Джим. Твой отец…
— К черту его.
Она перевела дух и продолжала;
— Твой отец по-настоящему гордился бы тобой, увидев, как хорошо ты относишься к брату и сестре.
— Да? А разве папа знал, что такое «хорошо относиться»?
— Теперь Стэн и Шэр будут брать пример с тебя. Ты будешь им вместо отца, особенно Стэну.
— Пусть Стэн сам за собой смотрит. Будет рассчитывать на других, окажется в дерьме.
— Нет, если будет рассчитывать на тебя. Джимми оперся о спинку кровати то ли для того, чтобы дать отдых спине, то ли для того, чтобы отодвинуться от матери. Достал из кармана джинсов мятую пачку сигарет и закурил.
— Я ему не нужен, — сказал Джимми.
— Нет, Джим, нужен.
— Пока за ним присматривает его мамочка, я тут не нужен. Ведь в этом дело?
Джинни попыталась угадать смысл вопроса, но ей это не удалось.
— Маленьким мальчикам нужно мужское общество, — сказала она.
— Да? Ну, а я не собираюсь долго здесь околачиваться. — Джимми стряхнул пепел в блюдце в форме салатного листа.
— И куда же ты собираешься уйти?
— Не знаю. Куда-нибудь. Все равно куда. Неважно, лишь бы не здесь. Ненавижу это место. Меня от него тошнит.
— А как же семья?
— А что семья?
— Теперь, когда твоего отца нет…
— Не говори о нем. Какая разница, где этот мерзавец? Его все равно и так уже не было, перед тем как он сыграл в ящик. Он не собирался возвращаться. Думаешь, Стэн или Шэр ждали, что в один прекрасный день он появится на крыльце и попросится назад, домой? — рявкнул он и затянулся сигаретой. Его пальцы были желто-оранжевыми от никотина. Тебе одной нравилось так думать, мам. Мы же знали, что папа к нам не вернется. И о ней знали. С самого начала. Даже виделись с ней. Только решили не говорить тебе, тебе и так было плохо.
— Вы виделись с папиной…
— Да. Виделись по полной программе. Два или три раза. Четыре. Не помню. Они смотрели друг на друге такими невинными глазами, разыгрывали паинек называя друг друга «мистер Флеминг» и «миссис Пэттен», а сами готовы были вцепиться друг в друга и трахаться, едва мы уйдем. — Он нервно затянула Джинни видела, как дрожит сигарета.
— Я этого не знала, — проговорила она. — В должны были сказать мне, Джим.
— Зачем? Что это изменило бы?
— Изменило?
— Да. Ты понимаешь, о чем я.
— Что же могло измениться?
— Ты могла развестись с ним. Могла бы пойти на это ради Стэна.
— Ради Стэна?
— Ему было всего четыре, когда папа ушел, так? Он бы это пережил, ведь у него оставалась бы его мама. Почему ты об этом не подумала? — Он снова стряхнул пепел в блюдце. — Ты, мама, думаешь, что все пошло прахом с самого начала. Но сейчас-то все гораздо хуже.
В душной комнате Джинни словно пробрало холодом, как будто где-то рядом открыли окно.
— Тебе лучше поговорить со мной, — сказала она сыну. — Ты бы лучше сказал мне правду.
Джимми покачал головой и затянулся.
— Мама? — На пороге комнаты стояла Шэрон.
— Подожди, — сказала Джинни. — Я разговариваю с твоим братом. Разве ты не видишь?
Девочка сделала шажок вперед. Ее глаза за стеклами очков казались лягушачьими, неестественно большими и выпученными, словно готовыми вылезти из орбит. Когда Шэрон не ушла, Джинни не сдержалась:
— Ты слышала меня, Шэр? Ты что, не только ослепла, но и оглохла? Иди пей чай.
— Я… — Она оглянулась в сторону лестницы. — Там…
— Выкладывай, Шэр, — велел ей брат.
—Полиция, — сказала она.—На крыльце. К Джимми.
Как только Линли и Хейверс вышли из «бентли», журналисты выскочили из своего импровизированного укрытия за «фордом-эскортом». И, едва убедившись, что Линли и Хейверс направляются к дому Купер-Флеминга, принялись выкрикивать вопросы. Казалось, они не ждали, что им ответят, просто хотели задать их, заявить о себе и таким образом дать почувствовать присутствие четвертой власти.
Линли не обратил на них никакого внимания и позвонил в дверь, пока Хейверс рассматривала «нову», стоявшую дальше по улице.
— Здесь наши люди, — негромко сказала она, — сидят, похоже, для устрашения.
Линли и сам их увидел.
— Не сомневаюсь, что кое-кому нервы они попортили, — заметил он.
Дверь распахнулась, и они увидели девочку — очки с толстыми стеклами, в уголках рта остались крошки, подбородок в прыщах. Линли показал свое удостоверение и сказал, что хотел бы поговорить с Джимми Флемингом.
— Купером, вы хотели сказать, — поправила девочка. — С Джимми? Вам нужен Джимми? — и, не дожидаясь ответа, она оставила их на крыльце и затопала по лестнице на второй этаж.
Полицейские прошли в дом, в гостиную, где на экране телевизора огромная белая акула тыкалась мордой в прутья клетки, в которой плавал несчастный аквалангист, жестикулируя и фотографируя морскую обитательницу. Звук был убран и казалось, что никто телевизор не смотрит. Они молча смотрели на экран, и в этот момент голос маленького мальчика произнес:
— Эта рыба, как в «Челюстях». Я один раз смотрел по видео у моего друга.
Мальчик говорил из кухни, он выдвинул стул на уровень дверного проема и, закрутив ноги вокруг ножек стула, пил чай с каким-то печеньем.
— Вы детектив? — спросил он.
— Да, — сказал Линли. — А ты Стэн?
Глаза мальчика расширились, словно Линли продемонстрировал сверхъестественные способности.
— Откуда вы знаете?
— Я видел твою фотографию. В комнате твоего отца.
— В доме миссис Уайтлоу? О, я много раз там был. Она давала мне заводить часы. Кроме тех, что в маленькой гостиной. Их не заводят. Вы об этом знали? Она сказала, что ее дедушка остановил их в ночь, когда умерла королева Виктория, и никогда больше не заводил.
— Тебе нравятся часы?
— Не особо. Но у нее в доме столько всяких штучек. Везде-везде. Когда я к ней прихожу, она разрешает…
— Хватит, Стэн. — На лестнице стояла женщина. Хейверс сказала:
— Мисс Купер, это детектив-инспектор…
— Мне не нужно его имя. — Она спустилась в гостиную и сказала, не глядя в сторону мальчика: — Стэн, возьми чай к себе в комнату.
— Но у меня ничего не болит, — забеспокоился он.
— Делай, что тебе говорят. Немедленно. И закрой дверь.
Он сполз со стула, набрал сэндвичей и печенья и быстро поднялся по лестнице. Где-то наверху закрылась дверь.
Джин Купер выключила телевизор, на экране которого акула теперь демонстрировала свои острые зубы — рядов шесть, не меньше. Джин взяла с телевизора пачку сигарет «Эмбессис», закурила и повернулась к полицейским.
— В чем дело? — спросила она.
— Мы бы хотели поговорить с вашим сыном.
— Вы же только что это делали, не так ли?
— С вашим старшим сыном, мисс Купер.
— А если его нет дома?
— Мы знаем, что он здесь.
— А я знаю свои права. Я не обязана разрешать вам разговаривать с ним. Я могу позвонить адвокату, если захочу.
— Мы не против,
Она коротко кивнула в сторону Хейверс.
— Я же все вам рассказала. Вчера.
— Вчера Джимми не было дома, — сказала Хейверс. — Это обычная формальность, мисс Купер.
— Вы не попросили поговорить с Шэр. Или со Стэном. Почему вам нужен именно Джимми?
— Он должен был отправиться в морское путешествие со своим отцом, — сказал Линли. — Должен был уехать вместе с отцом в среду вечером. Если поездка была отменена по всей форме или, возможно, перенесена, он мог разговаривать с отцом. Мы бы хотели расспросить его об этом. — Он смотрел, как она беспокойно перекатывает в пальцах сигарету, прежде чем снова затянуться, и добавил: — Как сказала сержант Хейверс, это простая формальность. Мы беседуем со всеми, кто мог что-то знать о последних часах жизни вашего мужа.