И я как-то тоже ощутил.
Перри выбралась после этого из депрессии. Горе осталось, порой охватывало ее, но она шагала вперед. Неделями мы управляли хозяйством, и с помощью властной ДиБи все шло неплохо.
Нам пора было вернуться домой. В наш дом.
— За жениха, — сказал Дин, поднимая пиво.
— За моего свидетеля, — я стукнулся бутылкой о его бутылку, чтобы пена полилась через край.
— Зараза ты, Декс, — проскулил он, пытаясь поймать вытекающее пиво.
Я пожал плечом.
— Я не против, можешь еще подчеркнуть мое главное достоинство.
Он прищурился.
— А еще ты — задница.
Я улыбнулся.
— Упругая, между прочим.
Он скривился.
— Скажи, что Перри и Ребекка скоро придут, потому что я не выдержу еще миг с тобой.
— Они придут, — сказал я и отклонился на стуле. Мы были в одном из моих любимых баров на Второй авеню. Перри и Ребекка ушли по девичьим делам, и я решил посидеть с Дином, а с ними встретиться потом. Дин с Ребеккой официально были свидетелями на свадьбе, так что посидеть не мешало.
Я взглянул на него.
— Так у вас был секс?
Он закатил глаза.
— Чувак, она все еще лесбиянка.
— Но ты в ней побывал. И она от тебя забеременела. Так что вы вполне можете продолжить.
— Чего? — фыркнул он.
— Прости. Трахать ее членом. Так лучше?
— Декс, выражайся лучше. И присоединяйся в будущем, ладно?
— Не выйдет, друг. Я женюсь. Не слышал? Перри приняла меня со всеми моими изъянами. И я не должен даже меняться, — я сделал глоток пива и отрыгнул. — Разве это не прекрасно?
— Для тебя, наверное, — он покачал головой, изображая печаль. — Бедная Перри.
К счастью, мама ребенка Дина и моя будущая супруга пришли раньше, чем мы закончили болтать и допили пиво.
— О нас говорили? — спросила Перри, садясь рядом, Ребекка опустилась рядом с Дином. Я заметил, как Перри напряженно сидела. Она словно пыталась подражать Ребекке.
— Что такое? — спросил я.
Она тут же посмотрела на Ребекку.
— Я же говорила, он поймет, — сказала Ребекка со своим акцентом, хоть она выглядела радостно. Сидя рядом с Дином. Нет, у них точно что-то будет. Как я и говорил. Боже.
— Что? — спросил я.
Перри выдохнула носом и сказала:
— Ладно, но обещай не злиться.
Я нахмурился, она задрала футболку и показала пластырь на ребрах, который использовали после создания татуировки.
— Ты сделала тату? — спросил я.
Она кивнула.
— Не в честь тебя, правда, — она отогнула краешек, и я увидел голубой с черным водопад с именами Максимус, Пиппа и мама на нем. Это выглядело круто. — Ты не злишься? — спросила она.
Я покачал головой, ощущая печаль при виде Максимуса.
— Конечно, нет. Это красиво. И выглядит больно. Было больно.
Она кивнула.
Я продолжил:
— А почему я бы разозлился?
Она склонила задумчиво голову.
— Не знаю, потому что Максимус тоже там. А в честь тебя у меня только якорь.
— Малыш, — я притянул ее к себе и поцеловал в висок. — Ты можешь делать миллион тату, я не против. И твоей маме с Пиппой понравилось бы. Да и Максимус с его эгом были бы рады. Думаю, это чудесно.
Я не врал. Все во мне трепетало, хотя это могло быть пиво с виски.
Она улыбнулась.
— Хорошо. Я просто хотела почтить их всех.
Я кивнул. Я понимал.
Я поцеловал ее еще раз, заказал Перри ее любимое пиво, а Ребекке — содовую с лаймом. Наши напитки принесли, мы подняли четыре стакана.
— За хорошую жизнь, — сказал я, глядя им в глаза. — И если не за хорошую, то просто за жизнь. За жизнь.
Мы стукнулись стаканами, Дин в этот раз сделал так, чтобы у меня полилось пиво.
Я улыбнулся ему, Ребекке и Перри.
Жизнь была хороша.
И будет только лучше.
ЭПИЛОГ
— По шкале от одного до одиннадцати, — сказала Ада, сунув руку в шуршащий пакет чипсов и бросив их в рот, — как сильно ты нервничаешь?
— Судя по тому, как ты выводишь меня шуршанием и хрустом, — сказала я, забрав у нее пачку и отодвинув от нас, — я на одиннадцати.
— Эй, — она хмуро посмотрела на чипсы. — Я голодная. Не честно, что все поедят до нас.
— Это цена участия в свадебной вечеринке.
— А еще ужасное платье, — добавила она. — Не забывай.
Я пронзила ее взглядом. Платье, что я выбрала ей и Ребекке, было простым и красивым, она это знала. Оно было длиной до колен, без лямок, вишневого цвета и разлеталось от талии. С ее красной помадой и высокой прической она смотрелась шикарно и старше, чем на шестнадцать.