— В любом случае, большое спасибо.
— Ура, — сказала Ада. — Но мы не сможем есть или пить, пока весь этот цирк не пройдет, — она посмотрела на меня.
— Ладно, — сказала я, сминая платок и бросая его. — Давайте уже выдадим меня замуж!
— Ура! — завопил Дин.
— Становитесь по парам, — сказала я, словно мы были в детском саду.
Хотя Дин был отцом ребенка Ребекки, и они сблизились — но не романтично — Дин был свидетелем Декса, так что будет идти по ряду с Адой. Себ и Ребекка — следом. А потом я и папа.
Я задумалась, где он, и в дверь постучали.
Ребекка ответила, и папа вошел в комнату.
Его обычно сдержанное лицо тут же исказилось при виде меня.
— О, моя девочка, — сказал он, его голос дрогнул, он подошел ко мне, раскинув руки.
— Черт, — пробормотал Себ, снова подавляя слезы.
— Привет, пап, — тихо сказала я, он обнял меня, стараясь не испортить прическу и макияж.
Он отодвинулся, убрал волосы с моего лица, с восхищением глядя на меня, его глаза сияли гордостью.
— Ты выглядишь как женщина, Перри. Красивая и поразительная женщина.
— Спасибо, — сказала я, как всегда стесняясь от комплиментов отца. Он редко это делал, и это всегда потрясало.
— Твоя мама гордилась бы тобой, — прошептал он, и кто-то еще всхлипнул в группе. Мы все останемся тут и будем рыдать, если так продолжить.
Я сдержалась и улыбнулась ему с печалью.
— Думаю, она знает, где бы ни была.
— Ты права, — его голос дрогнул. — Знает. И твоя бабушка.
Мое сердце сжалось, но я не отгоняла печаль. Это было нормально. И счастье тоже было нормальным. Мама и бабушка, где бы они ни были в Тонкой вуали или где-то еще, следили за мной, и я ощущала их радость. Это утешало, ведь они были счастливы, если я была такой.
Он сжал мою руку.
— Готова стать миссис Форей?
Я кивнула.
— Всегда.
Я обвила его руку, мы вышли в коридор и подождали, пока Дин и Ада пройдут вперед, а за ними Себ и Ребекка. Мы спустились по лестнице к дверям, что открывались во двор, и ждали. Мы с отцом стояли вне поля зрения гостей за углом.
Как только заиграла музыка — красивая мелодия на пианино — Ребекка и Себ пошли по ряду. А потом Дин и Ада, Ада улыбнулась нам с отцом очень широко, и они ушли.
Я считала в голове, ждала, пока музыка станет громче, когда настанет время.
Папа поцеловал меня в голову и прошептал:
— Идем.
Мы завернули за угол, и меня встретил шквал эмоций. Все, кого я знала, встали, глядя на меня с улыбками, камерами, они шептались, как красиво я выглядела. Но я шла мимо них, это не было важно. Я не замечала ничего, кроме мужчины в конце ряда, мужчины, к которому я шла.
Мой взгляд был прикован к Дексу, а его — ко мне. Я просияла, и он улыбнулся в ответ. Хоть я видела его заранее, я все равно едва дышала при виде него. Он был самым красивым мужчиной, и было приятно осознавать, что он будет моим навеки.
Все проносилось мимо, и я вдруг оказалась перед священником и Дексом, отец передал меня ему, опустив мои ладони на его.
— Отдаете ли вы, Дэниел Паломино, свою дочь Перри за этого мужчину, Декса Форея? — спросил священник.
Мой отец кивнул и улыбнулся Дексу впервые в жизни.
— Да, — он быстро и крепко обнял Декса. Я оглянулась на Ребекку и Аду, они словно хотели расплакаться. Боже, кто знал, что на свадьбах все рыдают?
Пара хлопков, и отец сел в первом ряду рядом с дядей Алом и его сыновьями, они были собранными. Ал подмигнул мне, и я повернулась к Дексу и священнику.
Мужчина заговорил низким, но бодрым голосом, тут же успокоив нас с Дексом. Я держалась за руки Декса, словно могла пропасть, если отпущу. Я не слушала священника, а смотрела на Декса, и ничего больше не имело значения.
Жаль, все пронеслось размыто, но ничего не поделать. Мы поклялись. Глаза Декса были со слезами. Я посмотрела на отца, и на моих глазах выступили слезы. Когда нужно было надевать кольца на пальцы, Декс уронил мое, и оно укатилось под беседку. Хорошо, что у Мэтта были длинные худые руки, и он вытащил его оттуда.
Он отдал кольцо Дексу, он подул на него, пожал плечами, глядя на толпу, и надел сверкающее бриллиантом кольцо мне на палец. Оно идеально смотрелось рядом с моим кольцом от помолвки.
А потом был поцелуй. Декс прижал ладони к моей шее и голове, плотно притянул к себе. Поцелуй был глубоким, сладким и пылким. И он кое-что означал. Он означал все. Это было только начало. После всего это было только начало.
И я не могла дождаться.
Мы расписались, нас назвали мужем и женой, и мы взялись за руки и пошли по ряду. Я смотрела на всех, кого проходила, запоминая их, без слов благодаря за то, что они были в моей жизни, и за то, что пришли.