– Как будет угодно милорду. – таким же ровным голосом ответил Джарвис.
Уже с набитым ртом Феррен добавил:
– Канал между мирами... Это же какое великое дело, а? Ничего, скоро начнем. Я им всем устрою! Дармоеды!
Джарвис снова налил ему в золотой кубок густого красного вина.
* * *
Старый мастер не находил себе места, сердито расхаживая по стеклодувной мастерской из стороны в сторону. В ней и так было не очень просторно, поэтому казалось, что невысокий Давин заполняет собой всю мастерскую.
– Перрин, ну что же ты наделал? Ты зачем добавил в расплав лириум? Зачем ты это сделал, мать твою через ногу этак да растак? Зачем?
Молодой коренастый подмастерье переминался перед мастером с ноги на ногу около пылающего горна, потупив глаза. Что он должен был сказать? Что захотел посмотреть, какое действие оказывает лириум на жидкое стекло, загадочно булькающее в тигле?
– Для чего ты высыпал туда ВЕСЬ лириум, нажье дерьмо?
Перрин молчал. Стоило ли говорить Давину, что непереносимый жар не дал никакой возможности точно отмерить порцию? Если уж говорить совсем честно, то он просто-напросто уронил в расплав всю мензурку с порошком.
Скорее всего, мастер его выпорет. Или выгонит. Эх!
– Дуболом! Выгнать тебя наверх, да оставить навсегда в наземниках! Безрукий олух!
И Давин осторожно заглянул в тигель, прикрыв глаза ладонью. На первый взгляд расплав не изменился – ярко-желтая масса жидкого стекла все так же медленно пускала пузыри и неторопливо колыхалась, ожидая, когда ее выльют в приготовленную форму. Но наметанный глаз опытного мастера заметил, что к желтизне примешался красноватый оттенок, а пузырьки на поверхности отчетливо искрились.
– Если зеркало получится негодным, я опозорю тебя на весь Орзаммар, бронтовское отродье! – сказал он, вытирая вспотевшие руки об кожаный фартук. – Готовь форму, да смотри мне, поаккуратней! Сейчас мы посмотрим, что ты натворил.
Наблюдая за тем, как горячая масса медового цвета неторопливо заполняет плоский железный противень, Давин пробурчал:
– Прокатывать этот лист я буду сам – сегодня к стеклу ты больше не притронешься. Иди, займись полировкой золотой рамы. Той самой, которую я недавно купил у старого Тубура.
* * *
Королева с сомнением разглядывала разложенные на кровати новые наряды. Тина стояла рядом, терпеливо ожидая, когда ее хозяйка сделает свой выбор.
Взяв в руки темно-синее платье, Элайн задумчиво осмотрела его с разных сторон.
– Хм, я даже не знаю. Фасон конечно, очень приятный. Но как оно будет на мне сидеть? С каждым днем я становлюсь все толще и толще... Вот что, возьми-ка вот это розовое. И зеленое.
Элайн повернулась к зеркалу и приложила платье к груди, после чего немного повертелась из стороны в сторону.
– Ну как? Стоит мне его примерять?
Горничная сначала посмотрела на королеву, а потом на ее отражение. Вместо одобрительного ответа она лишь всплеснула руками:
– Ваше Величество, я давно Вам говорила, что это зеркало надо менять! Ведь оно окончательно помутнело и обсыпалось. Там же ничего не видно!
– Хорошее зеркало сейчас – редкость, – печально вздохнула королева. – Особенно если искать зеркало во весь рост. Эти гномы со своими големами в Амгарраке не могут разобраться, куда уж им до новых зеркал... Но ты права – это зеркало никуда не годится. Завтра же прикажу сенешалю, чтобы он этим занялся.
И она снова взглянула в мутное стекло.
– Нет, не завтра. Позови-ка Ользена прямо сейчас. Немедленно.
* * *
Король сидел за своим столом, отложив начатое письмо. Винн уже вторую неделю ждала известий о его решении, а он все никак не мог написать ей. Никакого «его решения» не было. Опять решение принял не он, а королева.
Впрочем, Алистер уже давно привык к тому, что в их паре командиром была она. Это очень удобно – когда все решает тот, кого ты любишь и кому доверяешь. Но иногда такое подчиненное положение его все-таки беспокоило. Особенно когда речь шла о риске для жизни Элайн.
Не то чтобы у него не было сил настоять на своем. Скорее у него не было желания. Он просто не мог спорить со своей женой. Она была такая... такая... Решительная. Может быть, он просто завидовал ее напористости и упрямству?
«Нет, это не зависть. Ведь зависть порождает неприязнь, а какая же тут неприязнь... Может быть, это и есть любовь?..»
Его размышления прервал стук в дверь.
– Разрешите войти, Ваше Величество? – рослая фигура сенешаля на несколько секунд застыла в дверях.
– Да, конечно, Ользен. Заходите. – И король с облегчением отодвинул перо в сторону. – Что там у Вас?