— Чёртово говно, — буркнула Зендари.
Кольтира в сердцах сплюнул на землю.
— Лошади не унесут всех, — с досадой сказал Тассариан.
— Не надо всех, — быстро ответила Зендари, спрыгивая с коня и отдавая поводья Рену. — Мы с Теланом единственные, кто может уйти от них незаметно.
Тассариан ещё с сомнением смотрел на неё, когда Рен скомандовал:
— Тассариан, бери жреца, Кольтира — мага, Тейрис — ко мне.
И, вскочив на коня, протянул руку паладину.
Тассариан кивнул.
— Вы сможете найти ту охотничью хижину, где мы останавливались на вторую ночь? — спросил Тассариан Зендари.
— Да.
— Будешь летать — осторожно…
— Без сопливых знаю, что над деревьями меня отследить проще, чем на земле, валите отсюда!
Тассариан усмехнулся.
— Если не появитесь через две ночи, мы будем считать, что вы влипли.
Телан помог Мартину забраться и сесть позади Тассариана, тот обхватил дк руками и привалился к его спине. Эрен уже устроился рядом с Кольтирой, слегка брезгливо обняв его за талию.
— Там внизу река, — махнул рукой Кольтира, — я смогу увести нас от них.
— Вперёд, — скомандовал Тассариан.
В последний момент Эрен обернулся и махнул Телану рукой, хант махнул ему в ответ, шагнул к скале и растворился в тенях.
Нет предателей среди тех, кого предали, нет непрощённых среди проклятых, и нет виновных среди жертв. Свет принимает всех, и правосудие его дарит надежду тем, кто превысил всю меру законов людских. Когда кажется, что нет надежды во тьме, она воссияет ярче тысячи солнц, освобождая души сломленных, ибо Свет не оставляет детей своих, даже если они отвернулись от него. Где и место его милосердию, если не там, где отчаяние и ненависть сильнее всего?
***
========== Часть вторая ==========
К рассвету ветер почти стих, снег сыпал мелкой крупой и тяжёлые серые облака опустились совсем низко, скрывая склоны оставшихся позади гор. Кольтира долго вёл отряд по мелководной реке, мёртвым коням рыцарей смерти были нипочём её ледяные воды, а как начало светать — молча махнул рукой, направил коня к берегу, и они вступили в редкий низкорослый лес. Кольтира вообще мало говорил по пути, что было странно, да и Тассариан в основном помалкивал, только время от времени проверял, в порядке ли Мартин. Тот тихонько отвечал, а остальное время просто сидел с закрытыми глазами, крепко обхватив Тассариана руками и положив голову ему на плечо. Эрен, похоже, вообще в какой-то момент задремал, привалившись к Кольтире. Рен говорил только если к нему обращались, и Тейрису быстро надоело придумывать вопросы, на которые дк всё равно не отвечал, или которые сам Тейрис решал не задавать. Он думал о том, что там, в пещере, не было никакого смысла в ударе в сердце — Рен практически снёс эльфийке голову, — думал о том, что всё вообще могло быть иначе и с меньшим риском, но ничего из этого не стал говорить. Может быть потому, что понимал — Рену это было нужно, чёрт его знает, почему, но нужно. Вот так глупо рисковать, когда была тысяча способов сделать всё иначе, и вогнать меч в мёртвое тело своего врага, просто чтобы крикнуть в лицо тьме: я победил. С ним что-то происходило там, в лагере рыцарей смерти, и, может быть, Тейрис просто не хотел на это смотреть, а хотел закрыть глаза и сделать вид, что ничего не происходит. Ему стало стыдно от этой мысли, и он неловко спросил Рена:
— Ты норм?
— Да, — безучастно ответил Рен, и Тейрис так и не придумал, что ещё сказать, только ткнулся лбом в шлем дк, чтобы тот знал, что он рядом. Если ему это нужно. И если это вообще имеет для него значение.
Что, кстати, было насущным вопросом. Вообще, Тейрис полагал, что неплохо знает Рена. Во-первых, они сражались вместе и вроде как дружили, а во-вторых… Секс, конечно, всегда помогает узнать эльфа получше и Тейрис многое узнал, что есть, то есть. Например — для этого больного ублюдка секс был неразделим с яростью, властью и обладанием. Не то, что б для самого Тейриса было так же, скорее наоборот, но устоять было невозможно, и Тейрис сам терял голову и наслаждался этой одержимостью, этой бешеной страстью и тем упоением, которое испытывал, чувствуя, как может её контролировать, как тот, кто пытается завладеть им, сам оказывается в его руках. Но иногда он смотрел на Рена и гадал, движет ли им что-то ещё, кроме этой жажды обладания, ищет ли он чего-то, кроме утоления своего неутихающего голода. А временами всё это словно отодвигалось на второй план, и Тейрис вдруг видел что-то ещё, что-то совсем другое — нежность, и стыд, почти всегда стыд, как будто ни на что из того, что Рен делал, он не имел права. Будто любая радость, которую он мог получить, была незаслуженной, а любое его желание — недостойным. Да, он был психом, и Тейрис это знал, но из всех, кого мог выбрать Рен, он выбрал единственного, кто мог дать ему настоящий отпор, единственного, кто мог причинить ему самую сильную боль, он не искал жертву для утоления своих желаний, он искал того, кто сможет разделить их с ним. И иногда Тейрису хотелось сказать ему это, коснуться его щеки, отвести волосы с лица, посмотреть ему в глаза, когда в них нет злости и голода, и сказать: всё в порядке, всё хорошо, ты не сделал ничего плохого, а если пытался — я просто остановил тебя раньше, чем ты причинил вред. Ты не единственный ненормальный на этой войне, я тоже не такой, каким был пятнадцать лет назад, и если я с тобой, значит мне тоже нужно что-то, что есть в тебе, пусть это что-то — безумие и тьма.
Но он ничего не говорил, а если говорил, то меньше, чем мог, потому что не знал, нужно ли это. Имеет ли это вообще для него значение.
Через пару часов Тассариан нагнал Кольтиру, дёрнул его за плащ и сказал:
— Думаю, мы оторвались.
— Вообще-то я уже давно уверен, что оторвались, — ответил Кольтира, одной рукой ловко поправляя опасно накренившегося во сне Эрена. Маг вздрогнул и инстинктивно вцепился Кольтире в плечи, моргая и растерянно оглядываясь по сторонам.
— Может, тогда стоит дать живым отдохнуть? — предложил Тассариан.
— Живые выражают активное согласие, — подал голос Тейрис, который ещё разве что на голову Рену не попробовал залезть за последний час, чтобы устроиться поудобнее. — И жрать очень хочется.
— Мы к середине дня можем быть у хижины, — ворчливо возразил Кольтира.
— Значит, будем там чуть позже середины дня, — спокойно ответил Тассариан.
Кольтира недовольно зыркнул на него, поморщился и толкнул Эрена локтем.
— Слышь, живой, слезай. Отдыхать будешь.
Лес здесь уже был гуще и выше, они расположились у поваленного ствола огромной сосны, Тейрис сразу полез копаться в сумке и раздал всем пайки Серебряного Авангарда. На вкус, конечно, походная еда была не очень, но всегда можно попросить у Эрена булочек из маны, они мягкие, сладкие, не очень сытные, но вот заедать ими «сухой корм», как называла это Зендари, просто отлично. Да и вообще спасибо и на том, что дк в спешке вспомнили о еде и прихватили её с собой. Наверняка Кольтира озаботился. Тот же Кольтира теперь запретил разводить костёр, сказал — поостережёмся ещё. Эрен побродил вокруг, вороша ногой снег, с помощью тягловой силы в лице Рена приволок несколько булыжников, свалил их в кучу, потёр руки и минут за пять раскалил камни почти докрасна.
— Осваиваешь магию огня? — спросил Тейрис, садясь поближе к теплу и откусывая от батончика с патриотической надписью «За Азерот!» на упаковке. Эрену, кстати, достался самый вкусный, с надписью «На ЦЛК!» — Тейрис из вредности отдал его магу, чтоб Кольтире не досталось.
Эрен пожал плечами.
— Кирин-Тор выпустил новый Вестник Огня с подкорректированными заклинаниями, говорят, теперь они круче льда.
Тейрис отмахнулся.
— Да ладно, у них раз в полгода новая сенсация, и у всех магов новая мода. Но ты же прирождённый этот… как тебя… льдун.
— Хе-хе. Это да, но льдом вот не согреешься, — пробурчал Эрен, закутываясь в плащ.