— Слушай, Веточка, — смог наконец прервать рассказчицу Семен, — я тебе этого, конечно, не говорил, но... Думал, ты сама догадаешься. Понимаешь, мужчина, он после соития... Ну, когда у него все произойдет... Он сразу по-новой никак не может — устроен он так. Даже наоборот, некоторое время после этого вообще интерес к данной женщине теряется — перерыв нужен, хотя бы маленький. А если сразу требовать продолжения, да еще и обижаться, что он не может, — это для мужчины сущее смертоубийство. Это ж любой взвоет и на стенку полезет!
— Хи-хи, — сказала Сухая Ветка, — это я и без тебя знаю. Ты, когда кончишь, ни разговаривать, ни ласкаться не хочешь, но мне-то надо, и ты специально для меня притворяешься. Думаешь, я не заметила? А теткам я — хи-хи! — специально про это не сказала — хи-хи! Они — хи-хи! — всех мужиков разобидели. Воины больше не хотят новую магию — хи-хи!
— Да-а-а... — протянул обалдевший Семен. — Вот теперь понятно... Нет, но какое коварство! Утонченный садизм, прямо-таки! И точный расчет — ведь нашла же куда врезать! Нет, ну... Никак я от тебя такого не ожидал, никак! Это сколько ж судеб человеческих будет искалечено?! Вот у нас в будущем... Сказать мужчине или, того хуже, парню, что он не в состоянии удовлетворить женщину, — это же сделать его моральным калекой на всю жизнь! Он же или импотентом станет, или всю оставшуюся жизнь будет доказывать себе и другим, что все-таки может. И ведь не докажет, потому что... Ну, не знаю... Подозревал я, что женщины существа жестокие, но чтоб до такой степени!
— Ну, Се-емхон! У мужиков же ничего от этого не отвалится, правда? И вообще, они меня забрать хотели! А я с тобой хочу...
— Но я же не вождь, не старейшина, да и охотник никудышный! А могла бы стать женщиной вождя или просто иметь много... поклонников. Женщины любят, когда у них большой выбор, — балдеют они от этого!
— А я с тобой хочу! И все... Даже если ты еще возьмешь женщин, не прогоняй меня, ладно?
Глава 3
КАТАСТРОФА
Невнятная, но мощно-тяжелая тревога давила Семена уже несколько дней. Наверное, виновата была погода: за несколько спокойных недель люди привыкли к легкому морозцу, к безветрию, к бледно-голубому небу с неярким солнцем. И вдруг все изменилось: небо затянуло тучами, то поднимался, то стихал довольно сильный ветер, в течение нескольких часов крепкий мороз мог смениться оттепелью, и тут же вновь резко холодало.
Ничего, кроме дурных предчувствий, руководству племени Семен предъявить не мог. Тем не менее его приняли и, кажется, поняли. Людям было рекомендовано слушать его советы и выполнять их. А что он мог предложить? Ну, кое-что мог: завалить стены вигвамов снаружи снегом и утоптать его — как можно выше и больше. Пусть жилище станет сугробом, из которого торчат концы жердей на дымоходе. А внутрь попадать как? Ройте тоннели, коридоры — что угодно! Слишком мало вокруг снега? А не надо засыпать все вигвамы — только самые крепкие. И переселяйтесь туда — заодно и дрова сэкономите. Тесно и неудобно? Да, конечно, но как-нибудь переживете. Понимаете? ПЕРЕЖИВЕТЕ!
Ему вняли не все. Но многие.
И вот настал вечер, когда облачность на небе приобрела некую ориентировку. Облака как бы сформировали гигантскую многохвостую спираль, центр которой находился где-то за горизонтом на северо-западе. «Это как же называется по науке, — пытался припомнить Семен, — циклон? Тайфун? Торнадо? Нет, торнадо — это что-то другое — ох-хо-хо...»
Явно приближался ураган или еще какой-то атмосферный катаклизм. Далеко не первый, конечно, за эту зиму и, наверное, не последний. Почему же всем так тревожно и страшно?
Ветер поднялся уже в сумерках — теплый, влажный, мощный. Люди забились в жилища, пытались, подтягивая ремни креплений, прикрыть отверстия дымоходов. Большинство вигвамов уже было до половины и выше присыпано снегом и ветровую нагрузку держало хорошо. Правда, этот снег начал на глазах оседать и таять.
Семен был ярым противником всяческих коммуналок и общежитий, но тем не менее первым подал пример «уплотнения». Свой построенный когда-то на скорую руку вигвам он утеплил и засыпал снегом. А потом предложил Бизону переселиться к нему вместе с женщинами. Решение было, конечно, правильным, но далось оно ох как не легко. В общем, в этом коническом сооружении и раньше-то танцевать было нельзя, а теперь... Зато тепло. И потом, накормить двух мужчин вместе женщинам легче, чем каждого порознь.
Было уже поздно, и огонь в очаге давно потух, но па одном из камней обкладки стояла кособокая глиняная плошка с топленым жиром. Моховой фитиль чадил, не давая ни тепла, ни света, он лишь обозначал присутствие огня. Женщины забились под шкуры и лежали тихо, но было ясно, что они не спят, слушая вой и свист ветра. На той стороне очага едва угадывался контур Черного Бизона. Он сидел, обхватив руками колени, и тоже смотрел на фитиль.
Мужчинам давно нужно было забраться под шкуры к женщинам и попытаться уснуть, но... Но они же прижмутся мягкими, теплыми телами. Прижмутся даже не в ожидании ласки, а в надежде получить, впитать, присвоить немного защищенности, немного мужской уверенности в своих силах, в том, что все в конце концов будет хорошо. Они — женщины, им это нужно. Но как же им дать то, чего у тебя самого нет, как поделиться тем, чего самому мучительно не хватает?!
«Бизону, наверное, еще тяжелее, — мрачно думал Семен. — Мой жизненный опыт богаче, я больше знаю. А вокруг него рушится привычный мир, ему не за что зацепиться, не на что опереться. Хорошо, хоть молчит, не задает вопросов, не требует объяснений и поддержки. А вот бабы... Если в трудную минуту добровольно не поделиться с ними своей „жизненной силой", они ведь будут требовать этого насильно. Как? Очень просто — начнут плакать и все. Только бы не...»