— Вижу, конечно, но как такое может быть?!
— Расскажу, если хочешь. Я же раньше жил в будущем, а там зима длится так же долго, как и лето. А кое-где снег лишь ненадолго стаивает, а потом выпадает снова.
— И люди живут?!
— Живут, и придумывают всякие хитрости, чтобы не умереть от голода и холода.
— Расскажешь?
— Что смогу. Правда, я сам-то не очень… Вот посмотрел, как вы тут веселитесь, и вспомнил: люди будущего ездят на собаках.
— Ездят?!
— Ага. — Семен опустился на корточки и стал рисовать пальцем на снегу. — Из дерева делается такая штука — называется «сани» или «нарты», а спереди к ней привязываются собаки. Есть и другая конструкция — тобогган. Я, правда, его никогда не видел, но, по-моему, это просто волокуша, вроде наших — из цельного куска шкуры.
— А собак к ней как привязывать?
— Честно скажу: я никогда этого не делал и видел только по… В общем, издалека только видел. Придумай сам что-нибудь, а? Ну, скажем, берешь длинный тонкий шест и привязываешь его спереди к волокуше, а уж к этому шесту справа и слева — собак. Только они, наверное, будут путаться и тянуть в разные стороны.
— Пусть только попробуют! — засмеялся Перо. — Это хорошая игра, мальчикам понравится!
— При чем тут игра? Речь идет о… жизни и смерти.
— Чего ты, Семхон?!
— А того… Неужели не понимаешь, что людям нужно научиться жить среди снегов? Жить, а не просто дожидаться, когда опять станет тепло. Сам же говоришь: дрова кончаются. Было бы несколько собачьих упряжек, можно было бы съездить в лес и привезти дров на весь поселок.
— Когда это мужчины занимались заготовкой дров?!
— Мир меняется, значит, должны меняться и правила жизни людей.
— Может, ты и прав… Я попробую с собаками, Семхон! Ты это здорово придумал, а делать сейчас все равно нечего!
— Попробуй, Перо. Вообще-то, я слышал, собак приучают таскать груз с самого раннего детства — они, кроме этого, ничего больше и не умеют. Но их здесь много, может быть, хоть несколько штук окажутся пригодными, а?
— Окажутся, не переживай! Я уже почти придумал, как сделать упряжь: берешь такой широкий ремень, к нему привязываешь…
— И еще… — перебил Семен. — Пусть тебе мальчишки помогают и учатся заодно — в Среднем мире тропы воинов коротки.
— Нам с тобой хватит! — засмеялся Перо и хлопнул Семена по плечу. — Не волнуйся ты из-за Корявой Чаши! Знаешь же: лоурины просто так своих не отдают — ни в Нижний, ни в Верхний миры. Наш шаман самый мудрый, а вождь самый сильный! Пошли лучше с горки скатимся!
— Пошли, — улыбнулся в ответ Семен.
Покидать поселок женщинам с грудными детьми было запрещено. Все остальные, включая вождей и их свиты, разместились на склонах Корявой Чаши. Раньше Семену не приходилось проваливаться под лед — даже в детстве. Как это происходит, он представлял чисто теоретически и готовился к тому, что реальность окажется гораздо хуже. Идти он решил голым, но в обуви и с посохом в руках: «Тетки потом год будут обсуждать, какой у Семхона оказался маленький, и спорить, не от холода ли съежился, — было уже такое. Впрочем, плевать!»
Семен не стал высматривать в толпе Сухую Ветку, просто вспомнил о ней и улыбнулся: «Есть у моей женщины удивительное свойство: способность спокойно, без истерик и воплей провожать своего мужчину на гибельное дело. Она всерьез верит в посмертие и собирается туда немедленно отправиться вслед за мной. Так что ей моя смерть вроде как не страшна, лишь бы сам не прогнал. Вон мне уже машут с того берега — надо идти. Интересно, если я как следует искупаюсь, но не утону, меня добьют или просто изгонят из племени? Хотя Перо на что-то намекал: может быть, лоурины готовы из-за меня воевать со всем миром? Ну, посмотрим…»
Зрители затихли. И в этой тишине голый, покрытый шрамами, седой и лохматый мужчина с палкой в руках сделал шаг. Потом еще шаг. И еще один…
Покрытый снегом лед держал, не слышно было даже треска. Семен остановился и несколько раз стукнул перед собой посохом. Это ему ничего не дало — какой должен быть звук у толстого льда, а какой у тонкого, он не представлял. Зато прекрасно понимал, что скоро замерзнет не шутя: «Надо быстрее идти… Или, может быть, пробежаться? Сделать рывок до того берега? Ч-черт, ну никакого опыта!»
Он не побежал, а просто пошел чуть быстрее. На нетоптаном снегу за ним оставалась четкая цепочка следов. Зрители молчали.
«Вот уже середина. Кажется, тут самое глубокое место», — подумал Семен, сделал еще несколько шагов и понял, что сейчас провалится: то, на чем он стоит, реагирует на его вес — потрескивает и прогибается.