– А что, можно же второе корыто сделать! – не сдавался Перо.
Завязался спор. Семен в нем не участвовал. Он пытался сглотнуть ком в горле: «Что я для них? Кто я им? Зачем они…» Наконец справился, задышал, прокашлялся. И сказал робко и тихо:
– Погодите вы, люди племени лоуринов… Погодите, не надо так… Не надо… Я… Я люблю вас, мне без вас будет очень плохо… Но… Но я пойду один. Это мои демоны, моя боль, моя борьба. Делиться нужно хорошим, а плохим-то зачем? А вы… Вы нужны здесь. Я не прощу себе, если из-за меня кто-то из вас погибнет – покинет Средний мир раньше времени. Не прощу… Так что не надо… Я вернусь. Вернусь, потому что вы мой род, мое племя.
Помолчали. Потом Бизон сказал:
– Мы верим. Женщины сошьют тебе запасную одежду и обувь. Сколько малых дротиков ты хочешь взять в путь?
– Пять штук есть… Хорошо бы еще пять. А еще крючки, гарпун, леска…
– Что такое «леска»?
– Я все объясню, Бизон, все… Это вам тоже пригодится. Спасибо тебе… – Он хотел еще что-то сказать, но не смог, потому что с пронзительной ясностью вдруг понял, что действительно скоро покинет этих людей. Покинет и немедленно пожалеет об этом – до зубовного скрежета. Но иначе он поступить не может. Не может, потому что побежденному жить незачем.
Потом они ушли. Кижуч задержался, сделав вид, что у него разболелось колено и ему трудно встать. Семен подошел и протянул руку, предлагая помощь. Вообще-то это было нарушением традиционных отношений между мужчинами племени, но к Семеновым причудам здесь почти привыкли (как он думал). Тем не менее старейшина благополучно поднялся сам. Прикинув, далеко ли отошли остальные, он проговорил шепотом:
– Ты вот что, Семхон… Такое дело… Мы давно хотели тебе сказать, а теперь оказалось, что ты уходишь. Ну, пока еще здесь… Детей совсем мало осталось, мало совсем. Понятно, что тебе сейчас не до этого, но… Ты бы не отказывался от баб, Семхон, а? Ну, сколько сможешь… Твои сильные должны получиться, а?
– Я постараюсь, – вздохнул Семен. – Дети нужны…
И работа закипела. Семен смотрел на все это и думал, что, наверное, никогда не сможет до конца понять своих «сородичей». Ведь от силы год прошел, как он появился в этом мире… Люди выжили чудом, лишились почти всего, кое-как пытаются наладить жизнь – и вот все бросили и дружно собирают в дорогу Семхона Длинную Лапу. Никто ведь им не приказывал, просто «уважаемые люди» выразили пожелание, что хорошо бы… С точки зрения нормального человека, было бы логичнее, если бы они, наоборот, утратили к нему интерес, перестали бы замечать: пользы больше не принесет и, скорее всего, уже не вернется. А вот поди ж ты!
Обшивка для лодки была изготовлена за несколько дней. На нее пошли шкуры все тех же несчастных овцебыков, с которых была удалена (почти) шерсть. Что уж там с ней делали женщины, трудно даже представить, но работали они целыми днями, предоставив мужчинам питаться «всухомятку». Изделие было сшито из четырех кусков довольно плотным внутренним швом, по форме повторяло каркас, но было, конечно, несколько больше, – как снять точные размеры с предмета такой сложной формы, Семен так и не придумал. Как соединить в одно неделимое целое каркас и обшивку, он тоже представлял довольно смутно. Тут уж пришлось думать не столько головой, сколько руками.
Обшивка должна быть натянутой. Ребра каркаса все равно, конечно, будут выпячиваться и тормозить движение, но тянуть надо – иначе это будет полный разврат. А как? Пришить изнутри петли и последовательно притянуть за них шкуру к шпангоутам и продольным ребрам жесткости? Это, наверное, технически правильно, но конструкцию начнет перекашивать во все стороны, и, самое главное, любое пришивание – это новые сквозные дырки, которые придется чем-то заделывать. В общем, Семен решил пойти по самому простому и безопасному для материала пути – попросил пришить десятка три петель по верхнему краю. Пока это делалось, он спешно плел «в косичку» кожаные веревки из тонких полосок шкуры.
Обшивку он разложил на траве. Сверху водрузил каркас килем вниз и начал процесс совмещения одного с другим. Он продолжался несколько дней. Подняв кожаные борта, Семен продевал в петли ремни и стягивал их через верх крест накрест, стараясь делать так, чтобы не было складок. Верхний обвод был выполнен из связанных друг с другом палок толщиной 4–5 сантиметров. В горизонтальной плоскости он опирался на две распорки – Семен наивно полагал, что этого будет достаточно. Как только он начал натягивать обшивку, немедленно выяснилось, что таких распорок нужно не две, а четыре, шесть, десять… А лучше вообще сделать сплошную палубу. В общем – кошмар!
Ситуация получилась до боли знакомой – из далеких, казалось бы, времен «робинзонады»: последнее вроде бы усилие, простая и понятная операция – и на тебе! Хоть все сначала начинай! Пришлось устроить перерыв, заняться медитацией и внушать себе, что никаких соцобязательств по объемам и срокам у него нет, что производственные планы изобретут здесь только через тысячи лет, а утверждение, что время и силы нужно экономить, может вызвать только недоумение: тебе результат нужен или экономия?!
Обшивку Семен в конце концов натянул. Получилось почти без складок – по крайней мере, в передней части корпуса. Спускать на воду это сооружение он не решился по простой причине – даже если эта конструкция и не перевернется сразу, то влезть в нее все равно невозможно, потому что весь верх представляет собой сплошное переплетение ремней и распорок. Что делать?
Решение, конечно, нашлось, но оно было довольно рискованным: вот в таком натянутом положении нужно крепить верхний край обшивки непосредственно к верхнему обводу. А потом убирать стягивающие ремни. Может, тогда и часть распорок не понадобится? Или вся конструкция окончательно скособочится и превратится в ничто? Как же хорошо, что братья-лоурины смотрят на все это молча, вопросов не задают и пояснений не требуют! Долго Семен колебался, прежде чем прорезать первую дырку в обшивке…
Оказалось – ничего страшного. Даже большинство распорок удалось снять почти без ущерба для прочности. В результате всех этих манипуляций сооружение сделалось действительно похожим на лодку! Правда, корыто оно напоминало все-таки больше.
Искушение было велико, но у Семена хватило ума не начать немедленно ходовые испытания. Была, конечно, слабая надежда, что в воде шкура размокнет и швы будут течь… м-м-м… скажем так, несильно. Однако перебдеть, как известно, лучше, чем недобдеть, и он притормозил: нужен герметик.
«Делов-то, – ухмыльнулся Семен. – Сбегать в магазин и купить десяток тюбиков силикона. Дорогой он, правда. Ну, и пистолет, конечно. Впрочем, суда, кажется, не силиконом мазали. А чем – смолой, дегтем? Еще было какое-то вещество под названием „ворвань“ – это из жира морских зверей делали, если не путаю. Впрочем, сие не важно, поскольку ничего у меня нет, кроме звериного жира, да и то мало. И что, прямо так и мазать, да? Что-то как-то… Скорее всего, жир должен быть перетопленным, и, наверное, нужен какой-нибудь наполнитель. Какой? Тонкий, конечно, вроде глины. В общем, топленый жир с глиной. Хоть убей, не припомню, чтобы кто-то когда-то так делал, но противопоказаний не вижу, да и других вариантов, признаться, тоже. Вот только температура кипения у жира значительно выше, чем у воды, – лишь бы моя посуда выдержала. Да и котел потом отмывать замучаешься – Ветки-то… А вот об этом не надо! – остановил он сам себя. – Лучше работай, Сема!»
Глину пришлось сушить, а потом растирать в пудру между двух плоских камней. Широкая глиняная миска нагрев выдержала, но сало на ней шипело, плевалось и брызгалось. Когда же процесс, казалось, наладился, Семен сунул в огонь лишнюю палочку, появилось пламя, хлестнуло через бортик и содержимое «сковороды» благополучно вспыхнуло. Те, кому приходилось жарить что-нибудь в сковородке на костре, знают, как это бывает. Ну, а тем, кому не приходилось, пробовать не рекомендуется – чревато. Чревато, даже если у сковородки есть ручка, за которую ее можно схватить, рискуя здоровьем, и забросить в речку вместе со всем содержимым. В данном же случае у посудины отсутствовал даже намек на ручку. Немного облегчило ситуацию то обстоятельство, что действо производилось на открытом воздухе, а не в помещении. И, самое главное, без свидетелей! Так что позора Семен избежал и даже обошелся почти без ожогов.