– Но не хьюгги.
– Так разве бывает?
– Ну, не знаю… И мамонт.
– А еще – волокуша. Это что же, они мамонта на волокуше тащат?!
– Да уж, наверное, не наоборот.
– Как это «не наоборот»?! Мамонт на волокуше уже не мамонт, а добыча, мясо то есть. Это совсем по-другому обозначается.
– По-другому… Но тогда опять ничего не понятно. Если идет лоурин, то почему не может объяснить сразу: как зовут, откуда идет, с кем и с чем?
– А вот это ты правильно заметил! – обрадовался Кижуч. – В этом-то все и дело!
– В чем?
– Вот скажи мне: сколько ты знаешь взрослых людей, которые не умеют объясняться на языке жестов? Которые, так сказать, двух слов связать не могут?
– Не может быть! – догадался Медведь. – Неужели вернулся?!
– Чего ж гадать-то? Пойдем посмотрим!
На стоянке после переправы компания Семена оставалась довольно долго. Сначала он не мог придумать, как же им все-таки двигаться. Потом пришла мысль попытаться запрячь Варю в волокушу, а для этого, естественно, понадобилась упряжь, да и сама волокуша. Опыт, в конце концов, получился, но пришлось потратить не один день. Мамонтиха была значительно умнее домашней лошади, но управлять ею с волокуши оказалось невозможно – у нее, наверное, был детский инстинкт идти за кем-то. Кто будет этим «кем-то», сомнений у Семена не вызывало. Пришлось делать снегоступы, хотя снега еще и не было.
Наконец они тронулись. Сначала Семен взял курс на северо-запад, чтобы отойти подальше от реки – миновать устья бесчисленных притоков ему казалось очень сложной задачей. Наверное, это было ошибкой: на третий день пути ударил такой мороз, что всей компании (кроме Вари, конечно) пришлось, стуча зубами, отсиживаться в вигваме. Потом резко потеплело, но замерзшие ручьи и болота уже не оттаяли – даже если мамонтиха и проваливалась, груз и волокуша оставались сухими.
Когда выпал снег, тащить волокушу Варе стало гораздо легче, но возникла проблема с ее питанием. Бивни у нее были короткие, и разгребать ими снег неудобно. Поэтому приходилось делать долгие остановки возле зарослей кустов по руслам ручьев и отпускать ее пастись, а потом запрягать снова. Питекантропы тоже пытались обгрызать кору и жевать молодые побеги. Они готовы были заниматься этим целыми днями – им остро не хватало растительной пищи. Семен, впрочем, полагал, что это в значительной мере дело привычки – на холоде нужно питаться мясом.
Проблема мяса, конечно, возникла уже в начале пути – попробуй-ка прокормить такую ораву! К тому же Семен не решился сделать запас мамонтятины из тигриной добычи – ему «выше крыши» хватило объяснений с котом по поводу куска мамонтовой шкуры, необходимого для изготовления волокуши и упряжи. Животные – бизоны, олени, лошади – встречались довольно часто, но близко к себе, конечно, не подпускали. Семен долго мучился, пытаясь что-то придумать, а потом решился на подлость. Распряженную мамонтиху он заставил почти вплотную приблизиться к стаду копытящих снег бизонов. К тому времени, когда бычок почуял, что мамонт не один, что за ним кто-то прячется, было уже поздно – с такого расстояния Семен обычно не промахивался.
Если не считать нескольких оттепелей, большую часть времени температура держалась в пределах нескольких градусов ниже нуля, и можно было не опасаться, что мясо испортится. Зато обработать шкуру на холоде оказалось почти невозможно. Впрочем, некое подобие накидки-пончо для Хью Ветка изобразить все-таки сумела. Основное же цельное «полотно» шкуры отдали питекантропам. Завернувшись в него, они спали, а когда поднимался ветер, то и шли в таком виде – обнявшись и накрывшись лохматой шкурой. Попытка приучить их к обуви успехом не увенчалась – они в ней явно не нуждались, хотя готовы были подражать людям во всем.
Семен сильно беспокоился, что, увидев или учуяв поблизости мамонтов, Варя просто сбежит к ним – да еще и вместе с волокушей! При первой встрече – вдали паслась группа из пяти особей разного размера – юная мамонтиха действительно забеспокоилась. Правда, она не кинулась бежать, сломя голову, а, подняв хобот, несколько раз жалобно протрубила. Ей ответили и пошли на сближение. Семен впал в отчаяние, но ничего страшного не случилось: на некотором расстоянии мамонты остановились, потоптались на месте… развернулись и ушли. «Не признали, – подумал Семен. – Наверное, ее шерсть слишком сильно пропахла дымом». Варя плакала почти как человек… Потом успокоилась и больше звать «своих» не пыталась. Она очень любила, когда ей расчесывают пальцами шерсть и могла подвергаться этой процедуре часами. А еще она боялась далеко отходить от лагеря в одиночестве, и ее действительно приходилось в каком-то смысле пасти.
Дни Семен, как обычно, не считал. Он подозревал, что шли они не меньше месяца, прежде чем на горизонте обозначился знакомый холм – тот, на вершине которого находится «место глаз» рода Волка, а у основания – поселок.
Идти в таком составе прямо к жилищам Семен не решился и остановил караван на заснеженном берегу замерзшей реки – метрах в пятистах от крайних вигвамов. Близость большого количества людей радовала только Ветку и Семена. Все остальные, включая мамонтиху, были откровенно испуганы. Семен им сочувствовал: все привыкли и друг к другу, и к размеренному, неспешному образу жизни – так бы шли себе и шли… Кроме того, было не ясно, как лоурины отнесутся к таким пришельцам. В общем, Семен решил не пороть горячку, а все сначала разведать.
Варю они от упряжи освободили, а потом дружно и быстро воздвигли вигвам, благо слеги они тащили с собой и покрышку от них не отвязывали. Пока Семен запихивал внутрь спальные принадлежности, Ветка успела добыть огонь, а Хью притащить охапку дров. Еще минут через десять на костре уже стоял горшок, плотно набитый снегом, а Ветка резала первую порцию мяса. Почему караван не дошел до поселка, она не понимала, но решению своего мужчины подчинилась безропотно.
– Режь больше, – посоветовал ей Семен. – К нам гости направляются.
Он, конечно, вышел им навстречу:
– Приветствую вас, главные люди лоуринов! Поешьте мяса у нашего костра.
– Видал, что творит?! – обратился Кижуч к Медведю. – Вернулся воин в родное племя, и, значит, не мы его, а он нас к костру приглашает!
– Наверное, у него теперь свое племя, – пожал плечами Медведь. – Переговоры вести будем! Да, Семхон?
– Ну, вы чего… – растерялся Семен. – Опять что-нибудь не так сказал? Я же не знаю, как надо в таких случаях…
– Да ладно тебе! – махнул рукой Кижуч. – Переживем как-нибудь! Что ты свою Ветку из Нижнего мира вытянул, мы уже поняли, но зачем ты мамонта мучаешь?!
– Это не мамонт, – поправил Семен, – а мамонтиха. Ее Варей зовут.
– Вар-рей?
– Варя, Варвара.
– Ага! Ну, зови – знакомиться будем. Или перекусим сначала? Ты как, Кижуч?
– Да у них не готово еще. Давай пока на эту Варю посмотрим.
Забившаяся в кусты мамонтиха вылезать не хотела, и пришлось ее долго уговаривать. Пока шел этот процесс, Ветка успела-таки сварить первую порцию мяса и скормить его старейшинам. Наконец, мамонтиха решилась подойти к костру – она отчаянно стеснялась. Кижуч и Медведь осмотрели ее со всех сторон.
– Худая-то какая! – ужаснулся один.
– Станешь тут худым, – поддержал другой. – Жрать, небось, не дают, а волокушу таскать заставляют! Разве можно так с мамонтами обращаться?!
– Как же я ей дам-то? – начал оправдываться Семен. – Кусты для нее ломать или снег разгребать?!
– Это ж надо до такого додуматься, – продолжал негодовать Медведь, – ребенка в волокушу запрячь?! Ездил бы на собаках, как все нормальные люди!
– Да где ж я собак-то… – решил возмутиться в ответ Семен, но осекся: «Так они, значит, на собаках ездят?!» – А у вас-то они откуда?
– Из леса, вестимо, – усмехнулся Кижуч. – Твоя, наверное, работа: как ты уплыл, так наши суки вернулись. И две руки щенков привели. Только трое из них никчемными оказались – умные вроде, а волокушу таскать не хотят, лаять не могут, да и с виду настоящие волки.
– А волки…
– Волки теперь у нас под боком обитают – целая стая. Вот там – дальше, за обрывом – у них два логова. Видел, сколько следов вокруг?
– Видел, конечно. Как бы они нашу Варю не того…