Глава 2
В воскресенье вечером, расположившись в купе, Розалия Станиславовна выудила из сумки один из бутыльков, купленных у бабы Светы.
– Старуха сказала протирать лицо трижды в день. Не будем откладывать дело в долгий ящик и приступим немедленно.
Ката попыталась возразить:
– Потерпите до дома. Какая необходимость заниматься омолаживающими процедурами в поезде?
– Детка, давай договоримся: ты закрываешь рот и до самой Москвы молчишь как рыба. В противном случае я отселю тебя в тамбур.
Копейкина скривила губы в ухмылке:
– Вы хорошо подумали, прежде чем принять окончательное решение касательно настойки?
– Не поняла.
– Надо протирать чистую кожу, а у вас наложен толстый слой косметики. Неужели вы пойдете на жертвы и смоете с лица всю боевую раскраску?
Розалия задумалась. Но уже через секунду уверенно закивала головой:
– Пойду! Ничего страшного не случится. Все продумано до мелочей. Сейчас умоюсь, а перед самой Москвой накрашусь вновь.
Катка едва было не сказала, что в таком случае Розалии надо начинать краситься сразу же, как только ее лицо станет девственно-чистым, но, сдержавшись, промолчала. Посудите сами: дорога от Питера до Москвы занимает пять часов, а свекрови, для того чтобы предстать пред взором окружающих во всей красе, требуется не менее ста пятидесяти минут.
Пару часов они уже едут, выходит, до конечной остановки осталось всего каких-то три часа. Любая другая женщина за это время успела бы не только накраситься, выспаться и проштудировать журнал, но и начала бы скучать. Розалия же дама штучная – у нее все не как у людей.
Она даже утром, перед тем как выйти из спальни к завтраку, проводит перед зеркалом не менее двух часов. Почему-то свекрови кажется, что, покажись она на глаза домочадцам в неприглядном виде, как с нее сразу же слетит налет гламура.
Катарина внимательно наблюдала, как Розалия, поставив на стол круглое увеличительное зеркальце, принялась аккуратно снимать грим. Минут через семь возле зеркала покоилось не менее сорока ватных дисков, смоченных в специальном косметическом молочке, предназначенном для снятия макияжа. Если учесть, что Катке в среднем для очистки лица обычно требовалось максимум пять-шесть дисков, то можно представить, какое количество косметики имелось на физиономии молодящейся свекрищи.
Накладные ресницы Розалия положила в коробочку, а контактные линзы ядовито-зеленого цвета были помещены в специальные контейнеры с раствором. Если кто-то подумал, что у свекрови плохое зрение, то он глубоко ошибся. Видит Розалия Станиславовна – дай бог каждому. Линзы она носила, по ее собственным словам, для гламурного антуража.
Снимать русый парик Станиславовна не захотела. Собрав локоны в хвост, она стянула их на затылке резинкой и удовлетворенно посмотрела на свое отражение.
– Красотка, правда?
Ката обкусывала губы. Насчет красотки свекрища, конечно, погорячилась. Узрев Розалию без грима, Копейкина едва не спросила: «Вы кто?»
– Посмотри, у меня ни одной морщинки, – хвасталась Станиславовна. – Лицо как яблочко налитое! Теперь посмотри на себя. Вечно морщишь лоб, отчего он напоминает карту мира.
В купе постучали.
– Нельзя! – взревела свекровь. – Мы голые! Обнаженные! Как нудисты! Не входить!
За дверью стояла проводница.
– Чаю не желаете?
– Желаем, – крикнула Розалия. – Но только позже. Приходи-ка ты, детка, часа через два с половиной.
– О! Так мы уже в Москве будем. Может, я сейчас вам принесу?
– Отвали, сказала!
Пожимая плечами, проводница отвалила.
Промокнув платком вспотевший лоб, свекровь прогудела:
– Обстановочка, должна сказать, нервозная.
– Я вас предупреждала.
– Не каркай. Ой!
– Что с вами?
Розалия держалась за живот.
– Не знаю. Кольнуло сильно. Ой! Опять.
– Не надо было утром есть селедку и запивать ее йогуртом.
– Ката, заткнись! Ах, как же болит! Принеси мне стакан холодной воды. Хотя нет, постой. Лучше из купе не выходить. Нет, иди… Стой!
– Решайтесь наконец.
– Сядь. Отпустило.
Трясущейся рукой свекровь взяла бутылку.
– Времени мало, надо приступать.
Обтерев лицо настойкой, от которой воняло гнилой картошкой, Розалия Станиславовна застонала.
– Живот! Сил нет, как болит.
– Чего вы ждете, идите в туалет.
– В таком виде? Да меня все засмеют.
– Вас тут никто не знает. – Ката высунула голову из купе. – Никого нет, бегите.