Однако месяц спустя я лежал пластом в Абиджане (Берег Слоновой Кости), страдая от жестокой дизентерии. Двое французов сжалились надо мной и отнесли меня к себе на квартиру, чтобы я мог провести там уик-энд, пока не удастся найти доктора. Сами же они собирались, как они выразились, на «съезд знахарей»— собрание целителей, магов и трансмедиумов где-то в глухом лесу. Их проводник сам был «знахарем». Когда он увидел меня лежащим неподвижно в совершенном изнеможении, то настоял на том, что будет лечить меня. Я был слишком слаб, чтобы сопротивляться.
Это был хорошо одетый и крепко сложенный африканец лет тридцати с небольшим. Его легко можно было бы принять за банковского клерка, и будь у меня силы размышлять, я решил бы, пожалуй, что передо мной — в высшей степени необычный знахарь. Но сил не было, и я не думал решительно ничего в тот момент, когда он налил из графина, стоявшего у моего изголовья, воды в стакан и начал пристально смотреть на него. Я безучастно наблюдал, как он бормочет какие-то заклинания над стаканом, а потом передает его мне. Я так же безучастно выпил, убеждая себя, что это — простая вода, которая, конечно, не принесет никакой пользы, но и вреда не причинит.
Знахарь и французы попрощались со мной, и я погрузился в глубокий сон.
Проснувшись, я ожидал приступа болезни, но был приятно удивлен, обнаружив, что мой живот ведет себя спокойно. Приступов не было весь день и на следующий день; они и не возобновились бы, знай я тогда то, что знаю теперь о влиянии диеты на болезнь. Как бы то ни было, благодаря шаману я получил на какое-то время облегчение. И при этом от меня не потребовалось ни собственных усилий, ни веры. Я усвоил этот урок.
За те несколько дней, что я лежал в этой квартире и выздоравливал, я прочел «Автобиографию йога»[1]. Благодаря этой книге стрелка моего «внутреннего компаса» повернулась и указала на Индию. Но первый мой шаг на этом новом пути привел меня в Кению, где я принял участие в этнографической экспедиции Национального музея Кении на территории племени покот. Мне предложили пройти ритуал принятия в племя, и я согласился. Став одним из покот, я познакомился и побеседовал с местными лекарями. Затем я показал записи бесед европейским докторам медицины, которые сопровождали нас в этой экспедиции, и они засвидетельствовали эффективность некоторых традиционных методов лечения, применявшихся в этом племени. Мне захотелось изучить местную медицину более тщательно, и я пообещал себе вернуться в Кению после поездки в Южную Азию.
Индию я возненавидел с первого взгляда и, не пожелав задержаться там, сразу направился в Непал. Именно в Непале я впервые услышал слово «аюрведа» — от одного врача из Миротворческого корпуса. В январе 1974 года я вернулся в Индию — правда, лишь для того, чтобы присутствовать в Бодх-Гая[2] на церемонии посвящения в тибетскую Калачакру, которую проводил сам Далай-Лама. Эта церемония продемонстрировала мне практическую пользу йоги и убедила меня в том, что, несмотря на все опасения, которые внушила мне Индия при первом знакомстве, я должен остаться в этой стране и изучить ее древнее искусство физического, психического и духовного врачевания.
Искусство медицины
Одна из первых вещей, которые я понял в Индии, заключалась в том, что медицина — это искусство. До тех пор я придерживался механистического взгляда на жизнь и считал, что человек подобен мыслящей машине, а здоровье представляет собой в основном инженерную проблему. Из аюрведы я узнал, что лечение, как и другие искусства, становится действенным лишь тогда, когда целитель по-настоя- щему вовлечен в него. Человек может сколько угодно писать картины, лепить горшки или сочинять концерты, но его творения останутся холодными и безжизненными, если он не сможет вдохнуть в них жизнь. Умение вдохнуть жизнь в свое создание — вот что отличает истинного художника от простого ремесленника. Хорошее лечение — это плод от союза искусства и науки.
Аюрведа (в буквальном переводе — «наука жизни», «знание жизни» или «искусство долголетия») — это нечто большее, нежели просто искусство исцеления. Аюрведа имеет дело со всем, что вносит радость в нашу жизнь. Чтобы изготовлять хорошие лекарства, хороший аюрведический целитель должен быть хорошим поваром. Приготовленные вручную аюрведические лекарства обычно превосходят по классу препараты фабричного производства — по той же причине, по какой самое обычное суфле под рукой опытного шеф-повара может превратиться в нечто неповторимое. Шеф-повар может ничего не знать о термодинамике приготовления пищи, но зато он знает, как сделать пишу восхитительной на вкус. Подобно такому повару — подлинному художнику кулинарного искусства — аюрведический целитель должен стать настоящим мастером своего дела. Хороший врач чувствует лекарственные средства так же тонко, как искусный повар — свои рецепты. Именно это чутье, развивающееся по мере того, как целитель обретает все более совершенную гармонию с Природой, превращает техническую компетентность врача в способность к интуитивному целительству. Аюрведа не антинаучна: просто в своем развитии она вышла за пределы механистической науки.
1
Книга Парамахансы Йогананды (1893—1952), великого йога, одного из первых индийских духовных учителей, принесших учение йоги на Запад. — Прим. ред.
2
Бодх-Гая — селение в штате Бихар (Индия), центр паломничества, одно из четырех самых святых мест современного буддизма. Здесь находится место Просветления Будды Шакьямуни под древом бодхи. — Прим. ред.