Время. Главным сейчас было то, что Мартинес выиграл еще немного времени.
Он опять связался с Алиханом.
— Нашел что-нибудь?
— В офисе каплея был сейф, милорд. Но там ничего нет, только документы.
— А сам офис осмотрел?
— Именно этим сейчас и занят, милорд.
— Послать тебе помощников?
— А кому вы можете доверить эту работу, господин?
Этот вопрос застал Мартинеса врасплох. Действительно, кому он может доверять? Ключи капитана и лейтенантов — самая опасная вещь на корабле. За использование ключей, тебе не принадлежащих, полагалась смертная казнь — со сдиранием кожи и четвертованием. Есть ли среди членов экипажа такие, кто сознает необходимость пойти на это и подчинится его приказу?
Мартинес задумался над возникшей проблемой — и неожиданно рассмеялся. Уточнив в судовом расписании, где расположены нужные рабочие места, он вызвал Жоу и Надьяна. На помятых лицах, появившихся на экране, читалось неприкрытое изумление.
— Явитесь в офис капитана к Алихану и поступаете в его распоряжение, — приказал им он.
Эти головорезы оторвутся на славу, разнося капитанский офис по кусочкам.
— Милорд! — неожиданно пискнула старший оператор Трэйси. — «Свирепый» отчалил!
«Свирепый», крейсер, вдвое больший, чем «Корона».
— Куда он направляется? — спросил Мартинес.
— Он еще не запустил двигателей, милорд. Просто отделился от кольцевой станции.
— Дайте мне знать, когда он ляжет на какой-нибудь курс.
— Есть, милорд.
Наксиды решили пустить «Свирепого» в дело, и Мартинес чувствовал, что это связано с «Короной».
Подумав, он вызвал Сааведру, секретаря капитана:
— Сааведра, вы понимаете, в какой ситуации мы оказались?
Сааведра внимательно поглядел на него, поджав губы, обрамленные густыми усами.
— Я понимаю, какой она представляется вам, лорд лейтенант.
Мартинес решил, что ему не нравятся прапорщики, вникающие в такие тонкие оттенки речи вышестоящих офицеров.
— Вы хоть понимаете, что «Корона» в опасности? — осведомился он. — Что по нам могут открыть огонь.
Сааведра коротко кивнул:
— Понимаю, милорд.
— Для того чтобы привести в действие защитное вооружение, мне нужен ключ капитана. Вы не знаете, где он его прячет?
Взгляд Сааведры сделался угрожающим, он выставил вперед челюсть.
— Я этого не знаю, милорд.
— Вы в этом уверены? Возможно, речь идет о жизни всех находящихся на судне.
— Я не знаю, где этот ключ, милорд.
— И вы никогда не видели, чтобы он вынимал его, скажем, из ящика стола или из сейфа?..
— Единственным местом, где мне приходилось видеть этот ключ, являлась цепочка на шее у капитана.
Мартинес понял, что прапорщики, употребляющие такую формальную манеру речи, ему не нравятся тоже. Он прикинул, не стоит ли добраться до Сааведры, где он там сидит, и продырявить ему колено, может, память у того и прояснится. К сожалению, это была только фантазия: покидать сейчас рубку было слишком рискованно.
Действовать кнутом было нельзя, нужно было подобрать подходящий пряник.
— Вы должны подумать, — настаивал Мартинес. — Поразмышляйте, где капитан хранит важные вещи.
Куда он прячет самое важное, что у него есть. Подумайте, не можете ли вы сказать мне это.
Сааведра на дисплее бросил надменный взгляд на Мартинеса.
— Я пороюсь в своей памяти, милорд.
— Сделайте одолжение. Конец связи.
В течение следующих четырнадцати минут «Свирепый» отдрейфовывал от кольцевой станции, не производя никаких маневров. Алихан, даже с помощью двух помощников, пока ничего не нашел, и Мартинес предложил ему простукать стены на предмет тайников и взломать капитанский погребец. Будь в офисе ковры, он посоветовал бы изрезать их в клочки.
В это время на связь опять вышел штаб кольца.
— Это Дегбал, милорд, — доложил Вондерхейдте.
— Скажи ему, чтобы он подождал.
Выждав полторы минуты (больше оттягивать разговор он не отважился), Мартинес ответил:
— Говорит Мартинес, милорд.
Черные с зеленью глаза Дегбала мерцали в свете ламп штабного офиса.
— Ваш капитан вспомнил, о каком пароле он условливался с вами, — заявил он. — Это «Офсайд».
Мартинес постарался изобразить всем своим существом радостное облегчение, как будто названный пароль и был тем самым, что он хотел услышать сильнее всего на свете, а не первым словом, которое выплыло на поверхность сознания Тарафы, когда он был уже не в силах переносить боль.
— Благодарю вас, милорд, — выдохнул Мартинес. — А можно ли мне услышать этот пароль от лорда каплея Тарафы?
— До лорда Тарафы сейчас не добраться, — ответил Дегбал. — Ваша команда одержала победу со счетом четыре — один. На поле все просто неистовствуют, празднуя победу. Не думаю, что мы смогли бы найти в этой толпе капитана Тарафу, даже если бы захотели.
Мартинес надел на лицо самую неподдельную заискивающую улыбку, на которую был сейчас способен.
— Если можно, я все-таки хотел бы услышать пароль от капитана.
— Нельзя! — не задумываясь, грубо отрезал Дегбал. — Вы зашли уже слишком далеко. Сейчас же возвращайте «Корону» на причал.
— Но я очень хотел бы услышать капитана.
— Немедленно возвращайтесь! — резкое шипение, вырывающееся изо рта капитана Дегбала, было эквивалентно рыку млекопитающих. — На сегодня уже достаточно игр! — Дегбал пригнулся к камере: — Если вы откажетесь повиноваться, я отдам приказ открыть по вашему кораблю огонь.
— Откроете огонь за то, что я хочу поговорить с моим капитаном? — изумился Мартинес. Он недоверчиво распахнул глаза. — Позвольте мне только перекинуться с ним парой слов, и все будет в порядке.
— Вам придется подчиниться моему приказу, иначе пеняйте на себя. — Сверкая глазами, Дегбал отстранился от камеры.
Мартинес ничего не ответил, просто откинулся на амортизатор и стал безучастно глядеть в камеру. Он не мог придумать больше ничего, чтобы оттянуть развязку. Какое-то время они с Дегбалом ели ДРУГ друга глазами… Мартинес считал время: прошло восемь секунд. Затем Дегбал презрительно взмахнул рукой.
На экране замерцал оранжевый знак конца связи, и Мартинес велел экрану погаснуть.
Ну вот мы и пропали, решил он.
Но пока ничего особого не происходило. Еще девять минут «Корона» спокойно рассекала пространство.
— «Свирепый» маневрирует, милорд! — сообщила Трэйси.
— «Свирепый» включил ходовой двигатель! — эхом ей отозвалась Клер.
Мартинес попытался утихомирить внезапно бешено забившееся сердце.
— На каком курсе?
— Ноль-ноль-один к ноль-ноль-одному в абсолютном исчислении. Курс на север, милорд. Ускорение при двух g. — На разбитом на 313 делений компасе шаа не было нулевой отметки, вместо нее стояла единица, нечетное число, остающееся при делении простого числа на себя. Единица, конечно, означала единственно истинный путь праксиса.
«Свирепый» и не думал гнаться за ними, он просто уходил на север — так быстрее всего можно выйти из тени кольца и открыть огонь.
— Вызываю Сааведру, — сказал Мартинес. На экране появилось надменное лицо прапорщика.
— Скоро по нам откроет огонь крейсер, вдвое превосходящий нас по мощности, — сказал ему Мартинес. — Если у вас появились какие-то идеи по поводу того, где капитан мог бы хранить свой ключ, самое время поделиться ими со мной.
— У меня нет никаких идей, лорд лейтенант, — ответил Сааведра. — Я никогда не хотел знать, где капитан хранит свой ключ, и поэтому и не обращал внимания на это.
— Ракетный залп! — сообщила Клер, — Три, пять, шесть… восемь ракетных следов, милорд!
— В нашу сторону выпущено восемь ракет, — пояснил Сааведре Мартинес. — Если у вас есть мысли по поводу ключа, лучше не держите их при себе.
Сааведра холодно поглядел на Мартинеса.
— Вы можете сдаться, милорд, и возвратиться на базу, — ответил он. — Я уверен, что комфлотом прикажет остановить ракеты, если вы подчинитесь ее приказаниям.