— У-у-у! Вредный-вредный малыш! — Йоруичи потрепала его по макушке, как в очень далеком детстве, но все же слезла со спины, пристроилась рядом, опираясь на стену возле стойки. Смотрела она с невыносимой нежностью и легкой бесовщинкой в глазах. Бьякуя одарил ее недовольным взглядом и вернулся к изучению кофе-машины. — Я так и знала, что рано или поздно ты тоже выберешь правильную сторону.
— Ничего я не выбирал, — пробормотал Бьякуя, наконец сообразив, на какую кнопку надо жать. Машина зафырчала, вздрогнула, внутри нее произошло некое движение, затем послышалось жужжание…
— Чашку подставь, — ласково посоветовала Йоруичи. Бьякуя скорчил ей рожицу, но послушался. И вовремя: ароматный кофе полился в посудинку еще до того, как он поставил чашку.
— Ну, и как ты здесь оказалась? — спросил Кучики, внимательно следя за наполнением тары.
Йоруичи хмыкнула, закатила глаза.
— Это был мой вопрос! — воскликнула она. — Я должна была его задать!
— И все-таки?
— А-а, погоди, — отмахнулась беглая принцесса дружественной семьи и родственница по совместительству. — Вот сейчас ребята закончат в школе, и мы все тебе объясним.
— В школе?
— А что ты думал? Тут знаешь сколько молодежи? Не оставлять же детей неучами! Нам будут очень нужны хорошие специалисты в разных сферах, кода мы вернем Нихон.
Бьякуя вскинул глаза и уставился на Йоруичи в веселом изумлении. Нет, кузина, конечно, всегда была с придурью, никогда не замечала препятствий и ломилась к своей цели с упертостью строительного грейдера. Однако вот так запросто — «вернем Нихон»? Серьезно?
Шихоин усмехнулась, глаза ее вспыхнули. По его лицу она читала с легкостью; в детстве Бьякую это злило, сейчас он просто не обратил внимания. Йоруичи уже собралась было что-то сказать, даже рот открыла, но тут из разных проемов в пещеру повалил люди, стало шумно, и Бьякуя отвлекся. Он во все глаза смотрел на Сопротивление.
Коренных нихонцев нельзя было узнать по каким-то присущим только им чертам, не то, что древних японцев, или, скажем, жителей Африки. Однако своих Бьякуя опознавал всегда, неким внутренним чутьем, и только провозившись почти полгода с теорией духовных практик, он понял, какая энергия объединяла население его родного континента. В толпе, заполнившей пещеру, уроженцев Нихона было много, едва ли не половина. Они выглядели совершенно по-разному, были всех возрастов, одежда их пестрела модными трендами разных годов, особенно часто встречались тенденции двадцатилетней давности.
Были здесь и люди, к Нихону никакого отношения не имевшие. Их можно было вычислить по более бледной коже и манере держать себя — и по неопределимо чуждой духовной энергии. Бьякуя моргнул, сообразив, что стал ее ощущать.
— Ну, пойдем, — усмехнулась Йоруичи, дергая его за рукав. — Поговорим с взрослыми дядями.
Следуя за кузиной, Кучики продолжал вертеть головой, одновременно балансируя чашкой с кофе. Мимо него с улюлюканьем пронесся пацан лет десяти с торчащими в разные стороны медно-рыжими волосами, за ним с ремнем наперевес ломился тонкий и звонкий юноша, обладатель длинной розовой гривы.
— Хех, — Йоруичи свернула в один из коридоров, — опять Джинта у Заэля что-то разгрохал. По-моему, таким мелким химию преподавать рано, но Урахара считает, что в самый раз, а я не спорю…
— Урахара? — Бьякуя наконец обратил все свое внимание на троюродную сестру. — Погоди-ка, тот самый Урахара? Который возглавлял партизанское движение во время войны?
Шихоин с достоинством кивнула.
— Тот Урахара, которого торжественно казнили в первый год от воцарения?
— Этого, пожалуй, казнишь, — пробормотала Йоруичи, распахивая перед Бьякуей дверь. — Ну, добро пожаловать в сердце заговора, Бьякуя-бо!
========== Часть 5 ==========
Бьякуя сидел на скальном выступе, свесив ноги в бездну, и созерцал заснеженную долину, раскинувшуюся между горными хребтами. От сверкающей белизны слезились глаза, холод пробирался под теплую шубу из кого-то мохнатого и бело-пятнистого. Толстые вязаные рукавицы покрылись снежными комочками и начинали промокать, но Бьякуя не спешил обратно в тепло, в нутро длинной скалы, служившей жильем Сопротивлению.
Собственно, нихонские беженцы, четверть века назад начавшие удирать от нового Императора подальше, и горстка выживших в боях военных, спасавшая свои жизни, осознали себя Сопротивлением совсем недавно, всего несколько лет прошло. До этого вынужденные эмигранты просто выживали в сложных северных условиях и через пень-колоду выстраивали отношения с аборигенами. Это было первой неожиданностью, о которой узнал Бьякуя из рассказа Урахары.
Научный Нихон много веков свято верил, что территория на севере, почти сплошь покрытая снегами и бывшая когда-то Среднесибирским плоскогорьем, необитаема вовсе. Однако обнаружившиеся там воинственные племена, называвшие осколки горного массива Саяном, опровергли это мнение весьма агрессивно и деятельно. Несколько лет ожесточенных споров за плодородные земли, грозивших перерасти в полноценную войну, закончились внезапным и вполне себе романтичным примирением, когда девочка-подросток вывихнула ногу, убегая от бывшего солдата нихонской королевской армии, а он взял и не причинил ей вреда. Более того, принес к себе, подлечил, познакомил с семьей. Возвращение ребенка домой стало первой дипломатической миссией. Пришлось арранкарам, как называли себя местные жители, мириться с пришельцами.
История малочисленного, сильного и очень гордого народа не слишком отличалась от истории всего человечества. Его не обошли стороной катаклизмы, эксперименты ученых на живых людях, борьба за выживание, голод и войны, но те, кто дожил до нынешних дней, могли по праву считаться уникальным явлением природы и науки. Постепенно почти все — все три стойбища, делившие между собой долину, реку и лес, — переселились в обжитую нихонцами систему пещер, а спорные поля стали возделывать вместе.
Сейчас, в предвесеннем снегу, эти поля было не разглядеть, однако на карте Бьякуе их показали. А также объяснили, что в здешнем климате многие культуры не вызревают, но совместными усилиями решили и эту проблему: начиная с апреля, большинство тех, кто овладел реацу, отправляется в долину, чтобы держать купол. Это было еще одной неожиданностью. Кучики бился над духовными практиками долго и упорно, в полном одиночестве и практически безрезультатно, а эти пещерные люди используют духовную энергию для выращивания картошки, редьки и каких-то еще помидоров! Из запутанных и велеречивых трелей Урахары Бьякуя понял, что над посадками выставляют гигантский барьер, внутри которого поддерживают необходимую температуру и влажность, и вплоть до вызревания урожая десятки людей посменно этот самый барьер питают своей энергией.
Морозы в этой части планеты стояли суровые — зимой без меховой одежды наружу соваться смысла не имело. В снежное время года большинство мужчин занимались охотой и подлёдным ловом рыбы, женщины же вели хозяйство — одно на всех — и присматривали за висячими садами. Бьякуя их уже видел: огромные пещеры на нижних уровнях, с естественными водоемами, с искусственным дневным освещением, где на сотни и сотни метров вширь и вглубь расходились многоярусные стеллажи с субстратом, в котором росло что-то зеленое и съедобное. Пожилые дамы, солидные молодые женщины, кокетливые девушки и совсем еще мелкие девчонки сновали между этими рядами натуральных витаминов, то и дело проводя какие-то замеры и придирчиво изучая кустики. Каждые десять-пятнадцать минут по мега-теплицам проносился легкий шелестящий звук, и словно реагируя на него, включалась система орошения: по тонким пластиковым трубкам к каждому контейнеру подавалась живительная влага. Проводивший экскурсию Урахара увлеченно вещал о различных субстратах, особенностях консистенции, ph-показателях и еще каких-то нюансах, но Бьякуя выудил из этого потока информации главное: первый рейд на Нихон был самым что ни на есть бытовым — за кокосовым волокном, которое здесь было негде взять.