Через полгода, когда на Саян прибыл сам Исида Рюукен, его супруга уже готовилась к родам, а Масаки сооружала себе свадебный наряд из подручных материалов. Счастливым женихом был Шиба Ишшин.
Ичиго родился в положенный срок — и сразу стал объектом неуёмного интереса всех, кто хоть что-то понимал в медицине и духовных техниках. У младенца регистрировался зашкаливающий уровень реацу, он рос и развивался быстрее прочих детей и уже в семь месяцев швырялся погремушками с такой силой, что мог расквасить любящему папе нос. Причем швырялся прицельно.
Жизнь на Саяне протекала неспокойно и скачкообразно: за непродолжительным периодом относительного покоя следовали бурные выяснения отношений с арранкарами и непримиримая борьба со стихией. Все же морозы для теплолюбивых нихонцев были в новинку, да и не вполне сейсмоустойчивый горный массив преподносил сюрпризы. Кроме того, убийство Императора ничего не дало беглецам. Они-то рассчитывали, что, утратив духовного лидера, квинси уберутся обратно к себе, но ничего подобного не случилось. Приближенные Яхве Баха плотно засели в Сейретее и принялись прогибать общество под себя, лишая людей свободы воли и мысли. Постепенно из бывших капитанов и командиров сформировалась некая властная прослойка, с десяток лет назад пришедшая к мысли о Сопротивлении. Тогда же на Саян стали перетаскивать тех, кто застрял на континенте, пытаясь приспособиться к новому правительству и новым порядкам.
— Сколько же тебе было, когда ты стал ходить в рейды? — спросил Бьякуя у Ичиго. Тот равнодушно пожал плечами:
— Пятнадцать где-то.
— И что, у наших доблестных капитанов не нашлось других исполнителей? Постарше и опытнее?
— Да все рвались на подвиги! — засмеялся Куросаки. — Но я-то случай особый, мне дурную силу сбрасывать надо было. Вот меня и брали как таран: не могут куда-то пройти, надо выставить вперед меня и указать направление. Я ведь пока-а освоил все эти премудрости в управлении реацу! А тут все просто было — выпускаешь накопленные излишки и потом только выгребаешь нужное тебе из-под завалов. Да и отследить нас по духовным следам у квинси не получалось, после меня там каша оставалась, никакие приборы не срабатывали, не говоря уж о простых ищейках.
— Удобно, — кивнул Бьякуя, в очередной раз разбирая и собирая пистолет. Лазерная обойма была полнехонька и приятно грела ладонь, ничто нигде не клинило, но молодому человеку просто надо было чем-то занять руки. Они с Ичиго сидели в небольшом отнорке в одном из каменных коридоров, по которому наверняка стали бы ломиться квинси, чтобы добраться до центра связи. Если бы, конечно, соизволили явиться на Саян и зачистить оплот воинствующей оппозиции. Их ждали уже двое суток, и ожидание тяготило.
— Вот в одном из таких рейдовя и навернулся первый раз, — сказал Ичиго.
Бьякуя резко повернулся, перестав мучить оружие, пристально вгляделся в лицо возлюбленного. Тот сидел на полу, привалившись спиной к камню, и задумчиво изучал небольшие сталактиты на потолке.
— Выпустил слишком много реацу, — пояснил Куросаки, не поворачивая головы. — В первое время квинси еще не поняли, что на них ведется охота, считали нас просто бандитами. А потом сообразили и усилили охрану. Вот я и шарахнул со всей дури, чтоб и ворота вынести, и охрану эту дебильную прихлопнуть. Получилось, но домой меня тащили на загривке. Благо, у Чада он широкий и крепкий, и меня донес, и сам не пострадал.
— И как же ты выжил?
— Ну, я все-таки наполовину квинси, а у них врожденные способности — высасывать духовные частицы из окружающей среды. Типа защитный механизм, для этого даже мозги не нужны — все на уровне физиологии. Так что, наверное, это даже клинической смертью назвать нельзя, так… потерял сознание, очнулся — энергофиксаторы всякие, капельницы, палата в лазарете, — Ичиго криво усмехнулся.
— А… второй раз? — спросил Бьякуя после паузы.
Куросаки вздохнул, помялся и признался:
— А второй раз меня Улькиорра почти пришил. Лет восемнадцать мне было, когда эксперименты над мамой вот так проявились… ну, то есть, пролезли рецессивные реакции. Я не помню ничего, только сначала учуял запах какао с горчицей, а потом — темнота. Мне сказали, что я пытался изнасиловать Орихиме, ну и Улька меня навернул по кумполу, чтоб к его невесте не лез. Он парень серьезный, если бьет, то от души. Это еще хорошо, что Химе меня знает с рождения и сразу поняла, что в своем уме я бы ничего такого не отмочил. Короче, Улька меня пришиб, Химе подлатала, отволокли они меня к Урахаре, а тот уже потом объяснил, что такие реакции свойственны были первым постсингулярным альфам, что я просто унюхал в ней омегу и мне снесло крышу.
Ичиго повернулся к Бьякуе и смущенно улыбнулся.
— Так что если я вдруг на тебя накинусь, ты бей, не стесняйся.
Кучики скептически прищурился, думая при этом, что надо бы получше отработать технику обездвиживания, когда духовные молекулы сжимаются вокруг объекта так плотно, что тот не может пошевелиться. Все безопаснее, чем бить по голове. Он уже хотел было сказать об этом, но тут в коридоре послышались взволнованные голоса. Молодые люди поспешно повскакивали — не хватало только огрести за неуставные разговорчики на посту. К ним приближались бледный и сосредоточенный Укитаке, нахмуренный Хирако и внешне невозмутимый Айзен. А следом бежал встрепанный Заэль и визгливо доказывал, что это ловушка.
Как раз когда вся группа поравнялась с постовыми, Укитаке не выдержал, резко развернулся и сгреб молодого арранкара за грудки. Бьякуя удивленно захлопал глазами: мало того, что его сенсей всегда был уравновешенным и доброжелательным человеком, так он еще и всех вокруг умудрялся успокаивать, и видеть его таким нервозным и даже злым было странно.
— Ловушка или нет, — процедил капитан, слегка встряхивая оторопевшего юношу, — а бездействовать больше нельзя! И не потому, что мне так хочется погеройствовать, как ты утверждаешь, а потому, что все готовы к операции, потому, что боевой настрой, который есть, может привести к конфликтам здесь, и лучше уж выплеснуть накопившуюся агрессию на врагов, чем друг на друга. И потому, что мы, демоны меня побери, четверть века сидели на жопе ровно и жевали сопли вместо того, чтобы бороться за свою родину! Понял? — он легонько отпихнул от себя молодого человека и перевел взгляд на своих спутников.
Хирако широко оскалился, Айзен склонил голову в согласии. Пока Укитаке переводил дух, их догнали мрачный Барраган и деловитый Ямамото. Бывший Командор на ходу прилаживал биомеханическую руку, на пробу шевеля металлическими пальцами.
— А, Гранц! — воскликнул он, завидев арранкара. — Я тебя ищу как раз. Эта модель лучше старых, импульсная проводимость в норме. Возьми-ка, — он отстегнул искусственную конечность и всунул в руки Заэлю, — сделай кожу, чтоб народ не шарахался. Ну, что у нас? — генерал обратил орлиный взор на бывших капитанов.
Они неплотно прикрыли дверь в инфоцентр, и Бьякуя с Ичиго, переглянувшись, подкрались и припали к щели. Сидевший за панелью управления Ичимару что-то объяснял пришедшим, Укитаке возражал, старые вояки хмурили брови и помалкивали. В самый разгар дискуссии внезапно ожил один из мониторов, предъявив смолкшим спорщикам небритую физиономию Кёраку с выпученными глазами. На его плече вис кто-то длинноволосый и блондинистый, на заднем плане носились какие-то люди, что-то гремело и звонко билось.
— Предупреждать надо! — рявкнул Шунсуй, встряхивая свою ношу, чтобы не сползала. — Вы чего там утворили, а?
— Шун-тян! — изумленно вскричал Укитаке. — Что с тобой?
— Не «что», а «кто», — проворчал Кёраку, мгновенно сменивший тон. — Это Хашвальт.
— Хашвальт?! — переговорная наполнилась удивленными и возмущенными возгласами. — Ты что, его спасаешь?! Что там у вас?!
— Некогда! — снова рявкнул Шунсуй, перехватывая цепляющегося за него человека поудобнее. — Где вас носит? Почему до сих пор не начали штурм? Проваландаетесь еще полчасика — и все, упустим момент.