Аня поежилась, но не от холода.
Одно легкое прикосновение к стене подъезда — и Аню пронзил электрический импульс. Атмосфера дома искрилась от напряжения. Что-то должно произойти, что-то очень плохое. Аня потянула за ниточки, заглянула вперед по Серой паутине, но не увидела ничего такого, что могло угрожать этому месту. Ни взрывов газа, ни заложенных бомб или других катастроф.
Тогда что не так?
Что, бля, не так с этим местом?
Утром, Аня выходила из своего дома, а сейчас — где она?
Что происходит?
Что ее ждет впереди?
Есть только один способ выяснить.
Аня сделал шаг на лестницу. Бежать она могла от привязанностей, но вот такие проблемы привыкла встречать лоб в лоб.
Шаг, и шаг, и шаг.
Лестничный пролет.
Подъезд Анниного дома никогда не отличался чистотой. Да, конечно, она видела его от силы год — именно столько она снимает здесь квартиру — но тенденция была понятна как ложь в ясный день. Или ложь не видна в ясный день? Аня не могла разобраться, ведь ее мысли заняты другим. Она пытается препарировать этот дом, весь мир вокруг нее тонким и очень острым скальпелем, но у нее ничего не выходит. Истинный взор утыкается в глухую стену.
Что-то не так?
Что?
Расписанные матерными афоризмами стены, замыленные окна и пепельницы из старых майонезных банок на подоконниках. Подъезд как подъезд. Грязный, тесный и пахнущий кошачьей мочой.
В вязкой тишине каждый шаг Ани отдавался соборным колоколом, зовущим на воскресную проповедь.
Шаг, и еще шаг, и еще шаг.
Новый пролет.
Ничего не меняется.
Аня движется сквозь молочную тину и кучу хлопьев в виде сатанинских звездочек.
В чем, блять, проблема?
Что не так?
Что, блять, не так!!!
Если бы здесь была Оксана, она уже бы вскрыла проблему, как хирург вскрывает застарелый гнойник, а Аня вынуждена тыкаться в разные стороны.
Приставь ее к стенке и спроси под дулами нарезных винтовок, что все-таки не так с этим местом, Аня бы примерила бы шинель и красногвардейскую пилотку, не сказав фашистам ни слова. Даже если бы очень хотела — порадовать фон баронов с мертвой головой в петлицах ей сейчас совсем нечем.
Но вот хоть тресни было что-то не то. Что-то чуждое и опасное.
У каждого человека есть моменты, когда интуиция кричит и орет о том, чего делать не надо, куда не стоит совать свой нос и какие вещи лучше не знать, для физического и психического здравия. И у ведьм бывает то же самое. Вот только почти сто процентов времени и с такой силой, что сравнивать ведьмовскую интуицию с обычной то же самое, что поставить в один ряд катамаран, который ты арендуешь на час на пляже в Геленджике, с атомным ледоходом, проламывающим себе дорогу в Арктике. Идите в жопу с такими сравнениями — кричало все внутри Ани.
Ее крыло так, будто голова вот-вот грозила лопнуть.
Еще один лестничный пролет остался позади.
Аня остановилась отдышаться.
Воздух сдавливал грудину, Аня чувствовала, как в глазных яблоках пульсирует кровь. Ее кости были налиты свинцом, а кислая слюна въелась в челюсть.
Нужно идти дальше.
Чтобы хоть как-то собрать мысли воедино, Аня начала вспоминать рецепты наговоров и зелий из книг.
Кардамон убивает мозговых слизней, что любят ждать усталого путника в старом колодце.
Ваниль и мята, смешай со своей кровью, да тухлой редькой и этим ты можешь приманить козодоя, странствующего по кошмарам.
Каплю своей менструальной крови добавь в гранатовый сок, да дай ему настояться с полгода. Затем плесни зелье в глаза своему обидчику и назови все семь имен Древнего Зверя и гончие Белого разорвут его душу на кусочки.
Всегда держи под подушкой железный нож и стебель гиацинта. Всегда.
Будь предусмотрительной.
Занавешивай зеркала, когда не смотришь в них.
Не спи головой на запад.
Не ешь редис в канун Пасхи.
Не приближайся к красной икре во время овуляции. Ну, это указание можно обойти, если съесть маринованные куриные ножки с сметаной и при этом не облеваться.
Шаг, еще шаг.
Еще шаг.
Нужно идти вперед.
Аня уже понимала, что не дойдет до своей квартиры на шестом этаже. Это было бы слишком роскошной удачей для этого дня.
Еще один лестничный пролет.
Ах, ну вот.
Встреча странника со своей судьбой.
На площадке пятого этажа стояла Бабка Слава.
Это была низенькая, полная старушка, своими формами похожая на пирожное с излишним и вредным заварным кремом, словно страсть к готовке домашних пирогов и булочек нашло отражение в ее внешности. Почему-то Аня была уверена, что Бабка Слава любит печь своим внукам много вкусностей, как и все бабушки.