Все было серым и выцветшим, усталым и старым.
Так же устало чувствовала себя и Аня.
Все тело болело, будто кто-то колотил ее пару дней подряд. Будто она оказалась под гусеницами ржавого трактора.
Облака над горизонтом урчали и рокотали, словно рассерженный кот.
Пахло сиренью. Еще слабо, почти неуловимо пахло вереском.
Аня прижала руки к своей груди, животу, прощупала пальцами кожу в поисках ребер, которые еще совсем недавно трещали и крошились под напором демона. Цело, все цело. Ее внутренности на месте. Где-то там вдалеке она умирает, но здесь и сейчас она цела. Живее всех живых, блять.
Ее селезенка на месте.
Печень.
Сердце.
Легкие.
Весь тот субпродукт, тот суповой набор, которые делает ее той, кто она есть, он на месте. Он внутри ее тела, а не вытащен из нее наружу, разорван и сожран хищником. Она не труп оленя в лесу, над которым склонился изголодавшийся волк. Почему ее руки дрожат? Почему ее ладони такие мягкие и нежные превращаются в хрустящие кулаки? Почему пальцы врезаются в кожу с такой силой, что суставы начинают болеть? Она здесь, она в порядке, она не лежит на полу в собственной крови. Она не хладный труп в постели любимого. Ее зубы сжимаются, пытаясь сдержать крик, рвущийся наружу. Во рту застыл соленый комок.
Мерзость.
Мерзость и гадость.
Ее забила крупная дрожь, молния пронзила ее сквозь позвоночник прямиком в тазовую кость, разрывая на своем пути ее мышцы и кости. Вся эта боль вернулась к ней, приняла ее в свои объятия, лучший и самый нежный ее любовник из всех. С такой чуткостью он сдавил ее голову у себя в ладонях, пока мозг Ани не потек из ее носа.
Она захлебывалась криком, колотила руками о землю, а затем обхватывала свои бока так, словно боялась внезапно себя потерять. Но слез не было.
Ее распотрошили как кошку. Ее внутренности сожрали прямо у нее на глазах.
Это сделала четырнадцатилетняя девчонка, одержимая демоном.
Аню убила четырнадцатилетняя девчонка.
Смешно, не правда ли?
— Ей, привет!
Мужской голос вырвал Аню из пучины барахтанья в дорожной грязи. Она приподнялась на локтях и оглянулась вокруг в поисках незнакомца. Лишь поле, поле, горы и грозы.
— Привет, я здесь.
Он сидел на колодце.
Юноша примерно одних с Аней лет.
Светловолосый и голубоглазый. В легкой белой рубашкой и строгих черных брюках — рубашка была мятая, а брюки вымазаны в дорожной пыли.
Очень красивый паренек, сладко и сказочно красивый. Будто прекрасный принц из детской книжки.
— Привет, Аня, — он самым обаятельным образом улыбнулся и помахал ведьме рукой.
Аня поднялась на ноги.
Слезы застрял, где-то внутри нее, она напряглась, готовая то ли дать деру в ближайшие кусты, то ли ринуться в бой. Мышцы были тяжелые, будто отлитые из свинца, из-за чего каждое движение ощущалось, словно сквозь водную толщу. Да, именно, Аня на дне океана. Сжатая давлением со всех сторон.
Парень приветливо смотрел на нее, а ветер в это время играл с его светлыми лохмами.
— Привет, — тихо поприветствовала незнакомца Аня, будто надеясь, что он не услышит. Но нет, услышал и, спрыгнув на землю, подошел к ней.
— Привет, — он помялся на пятках, засунув руки в карманы брюк, и мечтательно взглянул куда-то вдаль на горизонт. — Нравится видок, а?
Аня посмотрела вслед его взгляду. Поле, поле, поле. Гром, молнии и фиолетовые отблески на вершинах скал. Ветер, гуляющий над полем. Воздушные кони, сотканные из горных песен и отзвуков снежных бурь, неслись над бурлящим морем призрачно-зеленой травы. Над ним как отражение в кривом зеркале нависало тяжелое небо, застланное темными облаками. Черный океан, глубокая топь, в которой таятся заброшенные храмы древних богов, похороненные в пепле и иле.
— Да, тут красиво, — ответила она.
Парень удовлетворенно закивал, словно одобрение Ани — это все, о чем он только мог мечтать.
— Знаешь, давным-давно здесь было море, — после недолгого молчания сказал он, наклонился и, зачерпнув горсть песка, показал его Ане. Меж мелкого песка и гравия поблескивали маленькие потрескавшиеся панцири мидий и крохотных завитых наутилусов, вперемешку с высохшими морскими звездами.
— Выглядит как-то фальшиво, — не могла не заметить Аня.
Мидии блеснули фиолетовым, словно рассердившись словам девушки. Это фиолетовое сияние стекло вниз на землю и разлилось по песку, дорожному гравию, перепрыгнуло на кончики призрачной травы и покатилось волной к заснеженным скалам. С каждой секундой мерцающая волна становилась все больше и сильнее — сокрушающий все вал, первый гонец смертоносного тайфуна несся вперед. Аня видела каждую его часть, каждый магический всполох, видела, как волны несутся во все четыре стороны от нее. Как поле начинает полыхать фиолетовым, и как облака изрыгают драконов, рожденных молнией.