По щелчку пальцев кровавая кашица на полу загустела и вновь обрела очертания ее органов. Печенка, почки, селезенка и одно сизое легкое были подхвачены цепкими кишками девушки и жадно затянуты внутрь ее живота. Аня почувствовала в этот момент какое-то постыдное удовольствие, схожее с тем, когда ты отдираешь коросту с застарелого ушиба и из-под корки запекшейся крови появляется розоватый гной. Омерзение, смешанное с почти сексуальным удовлетворением от осознания собственной хрупкости. Сейчас этой хрупкости у Ани было предостаточно, особенно в тот момент, когда ее разорванный живот вновь затягивался мясной паутинкой, сквозь которую уже белела свежая кожа.
За это время одержимая внучка уже успела продраться сквозь все вавилонские песнопения, встала на ноги и с гневом взглянула на ведьму. Раскаленные угольки ее глаз прожгли тело Ани насквозь.
- Съем, съем, сожру, разорву, расчленю, поглощу, - затараторила она, мотая головой, и, не дав Ане даже моргнуть, рванула в атаку.
С пальцев ведьмы сорвались воздушные змеи, но они лишь на немного замедлили разгоряченного демона. Кожа внучки обуглилась и покрылась трещинами, сквозь которую вырывалось адское пламя. Аня чувствовала это, но еще она чувствовала всю Москву и близлежащие территории. Словно она держит их в руке, закованных в красивый снежный шар. Сила, которую залили в нее, приподнимала ее над этим миром, и было очень жалко, что необходимо тратить драгоценные секунды всемогущества на то, чтобы разобраться с какой-то там одержимой.
С другой стороны, Аня хоть и была преисполнена энергией, но опытнее от этого не стала.
Внучка легко прогрызлась сквозь все, что Аня послала ей навстречу, все эти змеи и безмолвные стены, и оказалась прямо рядом с ведьмой. Обугленные руки сомкнулись на ладонях Ани, сдавили их до хруста. Искаженное страшной улыбкой лицо так близко к ней, что она может почувствовать запах ее безумия.
“Если она вновь сломает мне руки, то это будет билет в один конец” подумала Аня, пытаясь судорожно решить, как лучше избавиться от гребанной внучки. Ударить по ней Забвением Лилит? Ну, да, и получить в итоге овощ, который забудет даже о том, как дышать. Вспомнить о Пятом Проклятии Дагона? Ну, у него те же самые недостатки, что и у четырех предыдущих - дом после этого просто сложится как карточный домик. Карточный домик? А что если показать внучке Кроличью Нору? Внутри себя Аня скептически хмыкнула. Ну, вряд ли бабке Славе понравится, что ее внучка внезапно стала с десяток сантиметров ростом.
Чем больше она думала об этом, тем больше понимала, что с зажатыми в тиски руками все, что она может - это убить демона вместе с этим телом. Сантименты? Я вас умоляю. У ведьм нет такого слова. У них есть слово - необходимость. Они всегда могут сказать - мне пришлось. Причинить боль, страдания, отомстить и убить. Это в ведьминской крови, Аня, ведь так?
Так, именно.
Эта тупая дрянь каким-то чудом умудрилась подцепить зубастого демона и должна сполна заплатить за это. Быстрая смерть - самое гуманное, что Аня могла ей дать в эту секунду.
Почему тогда магическое пламя еще не сожгло глазницы и плоть этой девчушки?
Аня смотрела в раскаленные газовые горелки ее глаз, но видела лишь отблески ясной синевы летнего дня. Почему ты не знаешь, как ее зовут, но помнишь какого цвета у нее глаза?
Ведьма все не могла решиться, пока ее кости трещали под демоническим напором.
Так что руки решили за нее.
Сотни маленьких, но очень зубастых пастей раскрылись на ладонях Ани и вгрызлись в раскаленную плоть демона. Внучка взвыла и отшатнулась от ведьмы, но тысячи хищных нитей, тянущихся из пальцев продолжали запутывать ее и дергать в разные стороны. Демон внутри девчонки заревел от гнева, но он ничего не мог поделать.
Это шанс!
Аня сделал шаг вперед, и ударила самым примитивным оружием - Молот Петра. Святым кулаком прямо в хлеборезку обескураженному демону. В ушах ведьмы зазвенело, а волосы стали дымиться. Запахло жаренным, но что поделать - все же Аня дочь своего отца, а не примерная семинаристка.
Яркая вспышка заполнила всю комнату.
Аня рухнула на пол, рядом с потерявшей сознание внучкой. Нос у девчонки был сломан - зато обугленная кожа исчезла, и от нее больше не несло серой. Аня больше не чувствовала чужого присутствия в квартире, словно кто-то содрал пыльную пленку с окружающего мира. Все вновь ясно и реально, без провалов в бездны мистической угрозы.
Все тело от макушки и до пяток, болело и ныло, будто Аня сумела пробежать марафон за два часа.
Она перевела взгляд на свою руку. Маленькие пасти были все еще на месте, как всегда голодные и алчущие Анино сердце.