- И все же ты хочешь съесть меня сам, ведь так? Поэтому помог? - тихо она сказала своим рукам.
Они ничего не сказали, как и всегда. Только едва слышимое шипение донеслось из оскаленных пастей.
- Завали уж, - скривилась Аня, и пасти тут же попрятались.
Больше всего сейчас ей хотелось лежать так на полу лет сто подряд, но вряд ли бы это оценила внучка или бабка Слава, к которым очень скоро вернется адекватное восприятие реальности.
Если лежать не получается, то лучший вариант - это отдаться в объятия дождя на улице и промокнуть насквозь.
***
Аня вышла из подъезда, ожидая попасть под хлесткий ливень, но он уже успел кончиться.
Последние капли падали с неба.
Облака над головой разошлись в разные стороны, обнажив яркое солнце.
Его лучи уже начали припекать - знойный весенний день вступал в свои права.
Дул легкий освежающий ветерок. Откуда он пришел в Москву? Из Страны Бурь или Полей Вечный Вьюг?
Чем он пахнет?
Свежей малиной.
Чайной заваркой.
Чем-то кислым? Чем-то мягким?
О чем он шепчет?
Аня повертела головой, позволяя ласковому ветру обнять ее со всех сторон, распушить волосы и омыть ее мысли родниковой водой.
Ветер молчал и не хотел с ней говорить.
Эх, раздеться бы сейчас, сбросить всю эту одежду, что сжимает ее тело со всех сторон, да убежать бултыхаться в прохладную воду. Затем, наплававшись вдоволь, вылезти и обсохнуть, лежа на горячем песке. Чувствовать, как он обжигает кожу, прилипает к ней и - засохнув - становится каменной коркой. Так приятно, потом провести рукой и смахнуть песок на землю. Жара вступает в свои права на тихоокеанском побережье. Ей официант, еще коктейля! и нам не хватит и всех токийских десертных вишенок, чтобы остановить этот тайфун в ее голове.
Фруктовый лед в одну руку и велик в другую - и ехать по каемки прибоя прямо в закат.
Вот это было бы дело.
Маленькая радуга расцвела в луже рядом с подъездом.
Деревья вокруг шумели под напором ветра. Свежие, еще не выжженные летним солнцем листья, словно чешуя молодой ящерки.
Деревья вторили звукам спешащего куда-то города - далеки отзвуки автострады, бибиканье машин и тихий, почти незаметный гул, доносящийся из-под земли.
Вдалеке еще слышались раскаты грома, но с каждым ударом они становились все тише и тише.
Аня спустилась по входной лестнице вниз, присела на последнюю ступеньку и опустила голову на сложенные крест-накрест руки.
Она чувствовала себя абсолютно опустошенной.
Бесцветным пластиком.
Скомканной бумагой.
Чем-то абсолютно неважным и глупым.
Она просидела так минут двадцать, и за это время из проклятого подъезда не вышло самого завалящегося подростка, чтобы как следует пнуть ее под задницу.
Так что ей пришлось это делать самой.
- Ладно, - она встала с ступеньки, вытерла слезы и пошла в сторону парка.
Разрывание демонов на куски оказалось весьма утомительным занятием, и Аня успела очень проголодаться. Ее живот, словно маленький, свернувшийся в клубок енотик, урчал и требовал, чтобы его вот сейчас немедленно угостили горячей кукурузой.
А Аня как раз знала, где она продается.
Уже подходя к лотку, на котором было написано большими буквами “Горячая кукуруза - 50 рублей”, Аня увидела свою сестру, сидящую на лавочке в парке. Странное зрелище. Идеальная блондинка в дизайнерской одежке, яркая и ослепительная, сидит в тени, окруженная мусором и прошлогодней сгнившей листвой. Столь яркий контраст привлекал к себе внимание.
Она сидела на скамейке, скрестив руки на груди, с силой сжав свои плечи. На лице - печать усталости и полного безразличия. Кажется, она плакала - ее дорогой макияж потек. Сейчас слезы высохли, и Оксана смотрела прямо перед собой на покосившийся стенд пожарной безопасности. Не бросайте окурки в неположенном месте и тому подобное. Стеклянные, выцветший взгляд сестры медленно скользил по небольшим строчкам.
Не сжигайте ведьм в неположенном месте.
Аня подошла к лотку, купила кукурузу и направилась к блудной сестре.
- Привет, - сказала она, сделав приветственный салют Оксане кукурузой.
Оксана посмотрела на Аню. Ее глаза были красными и потрескавшимися, звездный свет ушел из них и вот-вот они развалятся на куски.
- Я не, я не… - залепетала она, и ее голос был старым и дряхлым как сам мир. Ей даже пришлось прокашляться, чтобы губы начали ее слушаться.
- Что такое?
- Я не хотела. Я, правда, не хотела. Прости меня, я просто не взглянула наперед!
- Ты о чем вообще, Оксан?